Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Никого из начальства на месте не было. Всем заправлял ответственный дежурный.

Спорить с ним было бесполезно, как и что-либо доказывать.

Из гадюшника Чернышев мог следить за действиями наряда. Все было годами отработано и знакомо. Даже не понимая языка, по реакции милиционеров можно было догадаться, что вокруг происходит.

Всем заправлял толстый, с симпатичными ямочками на щеках майор из породы любителей пожировать. Он не составлял никаких документов, ничего не записывал. Большую часть времени простаивал у окна, глядя на улицу.

Обед ему принесли из кафе, может из ресторана. Майор ел, не торопясь, со вкусом. Рассеянно работал вилкой и ножом, часто вытирал жирные губы и потное лицо аккуратно расстеленной на коленах салфеткой.

Виктора он ни о чем ни разу не спросил.

Чернышев с ходу угадал в нем опытного и нечистого на руку ленивого добряка, ветерана советской милиции.

Подстать ему был и помощник — худощавый, с плутоватым темным лицом малый. Этот — ни на минуту не оставался без дела: принимал факсы, обыскивал пьяных, считал изъятые у них деньги, составлял протоколы. Понятые, не глядя, подмахивали подсовываемые им бумаги. И то не сразу — потом, когда накапливалась пачка бланков.

Виктор прикинул, что к концу смены наряд запросто соберет себе на кабак. А дежурному к утру просто отстегнут его долю…

Спустя короткое время после того, как его и Ченя доставили в отдел, в дежурке появилась уже знакомая Виктору старуха- китаянка.

— Салам-алейкум, господин майор…

Она по-прежнему была в длинном простом платье и деревяных башмаках. Грязно — серая коса ее болталась сзади на спине.

— Я могу с вами поговорить?

Дежурный окинул ее равнодушным, хотя и подобревшим после обильного обеда взглядом, однако все же поднялся, провел в служебку.

Поравнявшись с клеткой, где сидел Чернышев, китаянка молча и безразлично прошлась по нему взглядом. Словно ничего не увидев, кроме пустоты, повернулась в другую сторону.

Через несколько минут так же бесстрастно она прошла к выходу.

Дежурный теперь следовал позади. Движения его утратили прежнюю уверенность и отдавали неожиданной суетливостью.

Старуха даже не оглянулась.

Дежурный сразу же принялся кого-то разыскивать по телефону. Чернышев напряженно прислушивался.

Майор созванивался с коллегами. Несколько слов в разговоре были произнесены по-русски, но они мало о чем говорили: «понимаешь», «блин»…

Слова-паразиты, перекочевавшие из чужой лексики, теперь, видимо, надолго приклеились к узбекскому, хотя в нем, без сомнения, существовали и свои собственные аналоги. В Афгане Марс как-то рассказывал, что в тюркских языках у одного только слова «красавица» существует 24 синонима…

В конце-концов, майор дозвонился до своего начальства. Все разговоры в дежурке сразу стихли.

Чернышев снова ничего не понял.

И вдруг…

Ключевое слово оказалось латинским. Оно вонзилось в мозг, как заноза, и сразу все объяснило.

«Депортация…» — проскочило в одной из фраз.

Произнес его кто-то на другом конце провода, майор только повторил. Он весь сиял от удовольствия. Старуха, видимо, об этом и просила. И приходила, надо думать, не с пустыми руками…

Положив трубку, майор что-то громко сказал по-узбекски.

«Отработал гонорар… — зло выругался про себя Чернышев. — Итак, депортация. Высылка из страны, как мера уголовного или административного наказания…»

Воспользовавшись моментом, он спросил у помощника, случайно оказавшегося рядом с его клеткой:

— Че? Китайца назад? Обратно в Китай?

Тот возразил машинально:

— Зачем? Он из России приехал…

В кирпичном здании Междугородней неподалеку от базара клиентов на этот раз было больше. Очередь двигалась медленно.

Телефонистка поминутно отвлекалась:

— Кто заказывал Джизак 5-76-22. Абонент не отвечает…

— Маргелан, вы слышите меня, Маргелан…

Анастасия, наконец, протиснулась к стойке:

— Срочный! Можно без очереди? Я уже была у вас…

— Пожалуйста, женщина.

Ожидание оказалось достаточно долгим и изматывающим, но Анастасия даже не присела.

Наконец, вызвали ее:

— Москва, вторая кабина…

Свет в этом гробу связи не горел. Она приоткрыла дверь в коридор, нащупала трубку.

Слышимость, против ожидаемого, оказалась хорошей. На проводе был первый заместитель начальника РУОП.

Требовательный баритон был слишком знаком.

— Слушаю…

Отстранив от себя трубку, она закусила губу. Ей вдруг стало ясно, что ничего этим звонком она не добьется. Незачем он, ни к чему…

Она представила себе все, что может последовать.

Начальство любит, когда ему докладывают об успехах, а провалы пусть неудачники оставляют себе. Если бы разработка Ченя закончилась успешно, сообщение из Янги-Юля оказалось бы желанным и вдохновляющим, а так…

Самим фактом своего задержания Виктор подставлял первого зама. Теперь тому придется выкручиваться, хитрить, оправдываться перед «Димой» вышестоящим боссом. Кроме того между министерствами внутренних дел двух сопредельных государств наверняка существуют свои сложные взаиморасчеты…

Все увязнет в болтовне. Затянется. Придется выслушивать глупые вопросы и на них отвечать…

Она это уже все проходила на своем тернистом пути неудавшейся чемпионки:

«Почему у вас эта лошадь? А с чего вдруг она не в деннике?» Варианты могли быть разными: «Почему не стоит?» «Не лежит?» «Не танцует?..»

Анастасия повесила трубку, тихо вышла из кабины.

Вслед ей усиленное динамиком раздалось:

— Кто заказывал Москву? Москва на проводе…

Хозяин «Галантереи» сидел у входа на вынесенном из магазина легком пластмассовом стуле.

На нем был все тот же ватный стеганый чапан, надетый поверх костюма, в каком Анастасия увидела его у гостиницы, когда янги-юльские менты и его брат, Аскер, выводили оттуда Чернышева вместе с Ченем.

Магазин оказался тесным, душным, без единого покупателя внутри.

Было ясно: в таком много не заработаешь. Не пуговицы, не расчески составляют тут основную статью дохода. Должно быть что-то другое. Обмен валюты? Наркотики?

Узбек узнал ее, поднялся навстречу.

— Будем чай пить?

— Спасибо, в другой раз… — Анастасия качнула головой. — У меня дело к вам…

Хозяин «Галантереи» посматривал на нее, пытаясь понять, с кем имеет дело. Короткой прической и манерами она напоминала комиссаршу из старого советского фильма. Недоставало лишь кожаной куртки и нагана. Но одета она была вполне современно и модно, так что легко могла оказаться женой или дочерью очень богатого и влиятельного человека. Их называли сейчас «новыми русскими».

— Ты можешь проводить меня к твоему младшему брату? Мне надо с ним поговорить.

— Сначала объясни, в чем дело? Аскер меня обязательно спросит…

— Русский парень, которого сегодня задержали, мой брат. Мы вместе прилетели.

— Подожди, я позвоню. Узнаю.

Инспекция по делам несовершеннолетних располагалась в стороне от отдела внутренних дел, позади гостиницы.

Анастасия быстро нашла небольшой коттедж, о котором говорил хозяин «Галантереи».

Тут было оживлено. В обе стороны двигался автотранспорт, тротуары полны людей, а рядом начинался огромный детский парк.

Вход в Инспекцию никто не охранял. Встретившаяся ей в коридоре женщина в форме лейтенанта милиции молча взглянула в ее сторону, прошла к выходу.

Кабинет начальника Инспекции был угловым. Анастасия, не раздумывая, постучала.

— Можно?

Она с ходу открыла дверь и уткнулась в сидевшего за столом черноволосого капитана милиции. Помещение было крохотное, много раз перестроенное — часть комнаты позади была грубо отхвачена и прирезана к соседнему кабинету. Сбоку, абсолютно ассимметрично располагалось узкое окно с пышной геранью на подоконнике.

— Прошу… — он указал на стул.

Капитан выглядел моложаво и необычно для узбека: черные волосы и голубые глаза.

— Чем могу быть полезным?

Секунда была решающей. Если она ошиблась, ночь ей придется провести в изоляторе временного содержания — Янги — Юльском ИВС…

Широко улыбнувшись, Анастасия пропела:

— Ну и ну! Какой у вас прекрасный русский язык!

Более приятный комплимент она даже при желании не могла сделать.

Капитан сразу расцвел:

— Я заканчивал академию МВД СССР…

— Улица Зои и Александра Космодемьянских?! Так мы коллеги!. — Она все-таки решилась назвать себя. — А я из Юридического института МВД…

— У меня сын туда рвется… — Капитан размяк. — Но теперь это невозможно, наверное.

— Ну почему же, — многообещающе откликнулась Анастасия, — только для начала его надо прописать в Москве. А дальше психологический тест, вступительные экзамены…