Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

После долгой паузы из микрофона донесслось обдуманное:

— Какого, Марс- муаллим? — Он прибавил к его имени уважительное «учитель».

— Того, кто иногда встречается с твоим стюардом с Мустафой. Пишу…Он прижал трубку плечом, чтобы освободить руку.

На том конце провода снова надолго замолчали, по- видимому, взвешивали, с кем опаснее ссориться, с китайцем-мафиози из «триады» или с могущественным начальником розыска воздушки…

Последний перетянул. В его руках были связи со всеми, кто пользовался аэропортом «Ташкент» — министрами, бизнесменами, рэкетирами, политиками… Не говоря уже о ментах и бандитах.

— Пиши. Янги-Юль, улица… дом… Спросить Ченя.

— Спасибо, — Марс не стал больше тянуть. — Можешь звонить мне. Телефон знаешь. — Он уже клал трубку.

Марс сделал знак глазами Виктору: все в порядке…

Едва он кончил говорить, телефон тут же залился звоном. Кто-то пробивался почти час и не мог дозвониться. Б-г знает, что там произошло… Взятие заложника? Захват самолета?

Прежде, чем поднять трубку, Марс снова сверкнул фиксой в верхней челюсти…

— Ну, кореш, доволен?

Виктор благодарно кивнул:

— Если будешь в Москве…

— Может когда-нибудь… Теперь это заграница… — покачал насмешливо головой индеец.

Он встал из — за стола, вновь обнялся с Виктором и похлопал его по плечам:

— Будь осторожнее… В наших краях все может случить ся… Дать пистолет? У меня тут есть нетабельный «макаров».. Нигде не значится…

В ответ Виктор отрицательно покачал головой.

— Я — за границей, Марс. Если что, тебе придется выручать меня из тюрьмы.

Бывший советник афганского коммунистического режима озадаченно развел руками: ты выбираешь сам, говорил весь его вид. Мое дело было предложить, твое — отказаться.

Марс поднял трубку — погрузился в беспросвет мелких и больших хлопот начальника розыска низового подразделения.

Виктор вышел из кабинета, по коридору, мимо дежурного, прошел к выходу.

Дождик закончился. Было по весеннему тепло. Где-то поблизости шел на посадку турбовинтовой лайнер. Казалось, гудит огромный сварочный аппарат.

Мимо прошли оперативники воздушки — похожие внешне на таксистов. Те же варенки, кроссовки, куртки, та же независимая манера держаться…

Отерев липкий пот с шеи, Виктор нашел скамейку, где оставил Анастасию и Алекса. Те оживленно болтали.

— Ладно, — состроил он строгую мину, — хватит трепаться — начинаем действовать. Следующий пункт — Янги-Юль…

До небольшого городка под Ташкентом — Янги-Юля можно было добраться поездом и автобусом. Чернышев выбрал автобус.

Ехать пришлось недолго. Вокруг шоссе простирались поля.

Алекс посматривал по сторонам. Анастасия молчала. Чернышев откровенно спал.

Городок оказался небольшим, скучноватым. Невысокие дома, разбитый асфальт. Размоченная дождем глина по обочинам.

Рядом со скромной автостанцией висел выцветший плакатик, оставшийся еще с прошлых времен:

«Золотые руки создают белое золото!»

Трехэтажная гостиница располагалась в самом центре Янги- Юля, такая же безликая и непритязательная, как и все вокруг.

Администратор — молодая крупных габаритов матрона с косой, уложенной венком поверх головы — сидела за маленьким окошком в просторном пустом коридоре, который язык не поворачивался назвать «холлом».

— Хуш келибсыз. Добро пожаловать… — Подошедшего к окошку Чернышева она встретила не очень профессиональной, но искренней улыбкой.

— Надолго к нам?

— Еще не решили. Пока заплатим за сутки.

— Как вы хотели бы расположиться? В двух номерах? В трех?

— В двух. Это моя сестра. У нее будет отдельный номер, а мы, мужчины, вместе…

Комнаты оказались рядом, на первом этаже. По скромности убранства они могли сойти за монашеские кельи. Железные кровати, застиранное постельное белье. Стол, тумбочка. Репродуктор…

Окна выходили во двор. Где-то поблизости слышался смех. На низкой завалинке? У соседей?

Чернышев осмотрел запоры на окнах.

— В номерах ничего не оставлять. Я не удивлюсь, если к нам залезут сразу, едва мы уйдем…

Он еще раз подозрительно оглядел запоры на окне. Потом выглянул в коридор.

— Если нам тут ночевать, надо, чтобы они поставили третью кровать. Настю одну оставлять нельзя… — покачал он головой.

— Я могу перейти в номер Насти, — предложил Алекс.

— Нет, останемся тут все трое.

Когда они проходили пустым коридором, заменявшим отелю холл, администраторши уже не было. Молоденькая, в цветных штанах, узбечка водила по полу мокрой тряпкой на швабре…

День заканчивался. Тянуло холодком.

Дом был, как все по соседству. С высоким дувалом, железными воротами, выкрашенными в ярко-голубой цвет. По краске гвоздем чья-то рука процарапала арабские буквы. Скорее всего, он принадлежал прежде крымским татарам или туркам- месхитинцам, покинувшим здешние места.

Улица вокруг была пуста, если не считать нескольких узбекских пацанов, занятых игрой.

Чернышев качнул створки — они оказались закрытыми. Подождал. Потом несколько раз с силой ударил рукой по железу. Ответом было молчание.

Он застучал снова. И снова — тот же эффект. Виктор уже подумывал о том, не двинуть ли чем покрепче.

— Погоди, — остановила Анастасия. — Идут.

Калитку открыла старуха — китаянка. Маленькая, плоская, чистенькая с длинной серой от седин косой позади; на ней было длинное платье и деревянные башмаки.

Чернышев качнул головой, показав, что разговор недля посторонних ушей, и они не могут его вести в виду всей улицы.

Старуха молча отстранилась.

Все трое прошли за ворота. Дворик кончался ступеньками на террасу скрытого за деревьями дома.

— Что надо? — с сильным акцентом спросила старуха.

— Ченя, — просительно ответил Виктор.

— Кто такие? — последовал еще более бесцеремонный вопрос.

— Прилетели из Москвы, — кивнул Виктор на Анастасию. — Из-за нее. Специально…

— Зачем Ченя?

Чернышев взглянул в сторону дома за деревьями.

Старуха не собиралась приглашать их внутрь.

— Моя сестра больная, — Чернышев снова показал на Анастасию, — она устала. Тяжелый перелет.

— Что с ней? — старуха, прищурившись, приглядывалась к незванным посетителям.

— Почки, — глубоко вздохнул Виктор.

Анастасия стояла, уставившись в землю.

— Мы уверены: Чень сможет помочь…

— Кто сказал, что он может помочь? — не унималась старуха.

— Доктор. Он работает с профессором из-за границы, — Виктор подстраивался невольно под старухину лексику.

— Какой профессор? Что он сказал?

— Нам ничего не жалко… — Виктор старался уйти от прямого ответа. Любые деньги дадим… Речь ведь о жизни идет… Молодая еще…

Старуха подслеповатым, но быстрым взглядом перебегала с одного на другого. Казалось, где-то там, внутри ее седой головы, четко работал детектор лжи.

— Зайдите…

Они поднялись на крыльцо. Прошли вслед за старухой в небольшую, чисто прибранную комнату. На полках вокруг повсюду стояли большие и маленькие керамические тарелочки и сосуды. На столе — деревянная доска с тестом и скалка, в углу — на маленьком треножнике в дымке ароматных палочек фарфоровые фигурки божков.

В носу защекотало от странного, незнакомого и тревожащего запаха.

Вот сколько лет не будут они жить вдали, — мелькнуло в голове Виктора, — все равно воссоздадут свой Китай в миниатюре вокруг себя…

Позади снова негромко хлопнули ворота, которые старуха успела за ними закрыть. Стало понятно, почему старуха не сразу пригласила их в дом. Кто-то, кто был у нее, когда они пришли, невидимый прошел под деревьями к воротам.

Здесь не афишировали свои связи. И старались не обращать на себя внимание. Тем более, если речь шла о гостях, прибывших издалека.

— Садитесь, где стоите… Такая молодая, — путанной скороговоркой произнесла старуха, — жить нада…

— Ты права, мать, — вздохнул Виктор, — когда спа сать надо, люди на все готовы… Чень один может помочь!

— Не знаю, где он, — снова прищурилась старуха. — Услышу — передам…

Ничего определенного. С одной стороны, обещание, с дру гой — просто удобная отговорка.

— Спасибо, мать, — Виктор вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник, не спеша отсчитал несколько двадцати долларовых купюр.

Старуха наблюдала за ним молча, с подчеркнутым безразличием. Из такой ничего и клещами не вытянешь.

— Мы будем ждать его два дня здесь, — теперь он уже намеренно подражал ее манеое разговаривать. — В гостинице. Пусть найдет нас. Мы пошли.

Китаянка даже не кивнула.

Слышала ли она?

Старуха смотрела вслед неожиданным гостямй долгим немигающим взглядом. Так, наверное, глядел бы на них один из ее многочисленных фарфоровых божков. Они вышли из ворот со странным чувством: словно побывали на другой планете.