Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Между КПП и зданием Центра внутри двора вилась асфальтированная, чисто выметенная дорожка. Сбоку виднелось аккуратное помещение гаража или склада с новеньким «амбулансом» перед дверями.

Когда они подошли к зданию, кто-то изнутри открыл перед ними дверь…

Плотный малый в серо — голубой сорочке с короткими рукавами и черным галстуком, подчеркнутым посередине узкой брошью под золото, уже ждал их. На кармане сорочке у него был приколот жетон — «Охранное Агентство, Милосердие, 97», на поясе оттопыривалась американская кожаная кабура с «макаровым».

Чернышев незаметно огляделся. Небольшой современный офис. Обшитые деревом стены. На экране монитора перед секьюрити одна и та же картинка площадка перед воротами, где он и Анастасия только что находились. На столе — пульт электроники и телефоны, на стуле — пятнистая армейская куртка.

— Туда, пожалуйста…

Широкой каменная лестница вела наверх, на второй этаж.

В приемную.

Стены и здесь тоже были обшиты деревом, только посветлее, янтарного оттенка. Картины современных художников на них были со вкусом подобраны: повидмому хорошо поработал дорогой дизайнер. Никаких люстр — подсветка. Удобные, модных расцветок кресла, черные офисные шкафы с аккуратными фирменными классерами «Корона». Какие-то почетные грамоты и дипломы в стеклах на стенах. Хрустальная ваза на столе перед креслами ожидающих приема.

И на двери красного дерева — табличка на английском:

«M.D. RINDIN OLEG».

Симпатичная, восточного типа женщина-секретарь с наушником, у компьютера — кому-то отвечала, с кем-то связывалась и кроме легкого кивка не удостоила посетителей ни словом. За минуту до четверти двенадцатого какой-то человек вышел из кабинета. Секретарь, словно только что заметив Виктора и Анастасию, приветливо им улыбнулась. Точно в назначенный срок они получили полагающуюся им порцию сервиса вместе с задушевной чуточку печальной улыбкой. Секретарь словно ждала этого мига всю свою отнюдь не легкую жизнь.

Но — увы! — на большее времени уже не было.

Она нажала какую-то кнопку.

В 11.15 они прошли в кабинет.

За хорошо отреставрированным, большим явно антикварным столом сидел худощавый, со впалыми щеками красивый мужчина, похожий на Христа с картин эпохи Ренессанса. Только одет он был не в хитон, а в модный дорогой парижский костюм.

Рындин не встал, не протянул им руки, а знаком пригласил «брата» и «сестру» сесть и слегка оперся на ладонь правой руки.

— Слушаю вас…

Поза его была отрешенной и в то же время интимной.

— У меня сорвалась операция по пересадке почки, — глухо, с легким для убедительности надрывом произнесла Анастсия.

Рындин внимательно на нее посмотрел.

— Кто вам должен был ее делать?

— Иностранный специалист… Профессор Бреннер.

— Где? Здесь, в Москве? — в его взгляде явно читалось любопытство.

— Нет, — нервно тряхнула головой Анастасия.

Она подождала несколько мгновений, словно ожидая, что он повторит свой вопрос, но так как он этого не сделал, продолжила:

— В Таллинне…

Ей показалось, во взгляде человека за столом мелькнул и исчез какой то лучик.

— Мне все время вынуждены делать диализ… Я просто устала… Не в состоянии продолжать… У меня нет личной жизни… Я не могу работать…

— Проблема в том, что мы этим не занимаемся…

— Олег Алексеевич, — в голосе Анастасии зазвучали умоляющие ноткии… — Прошу вас… Поставьте меня на очередь. Помогите мне…

— Что у вас за профессия?

— Я работаю гидом и очень люблю свою специальность…

Почти неслышный телефонный звонок прервал ее.

Он кивнул Анастасии, прося извинить, снял трубку.

— Рындин, нет, я сейчас занят. Перезвоню через десять минут…

Похожий на оживший портрет глава Центра безаппеляционно и очень точно дал посетителям понять, сколько им еще находиться в его кабинете.

— Даже если бы я мог вам помочь, госпожа… — сжалился он над несчастной и посмотрел на листок перед ним, — Гончарова… Это стоило бы очень дорого…

— Я понимаю, — тихо произнесла она.

— Десятки тысяч долларов, — почему — то опустил взгляд долу доктор Рындину. Наверное потому, что человеку с внешно стью Христу, исцеляя, негоже разговаривать о деньгах.

Виктор сделал резкое движение, словно намереваясь встать.

Анастасия коснулась его рукой, прося подождать.

— Олег Алексеевич, у меня есть друг, израильтянин, Алекс! Если вы позволите, он станет моим гарантом…

Рындин поколебался. Чем-то эта пара не внушала ему доверия. В их поведении ощущалось что-то искусственное. Не хватало какого-то привычного штриха.

Чернышев это почувствовал.

Когда-то в школе он участвовал в самодеятельности, и говорили, получалось неплохо.

Он немедленно включился в представление. Теперь он играл роль простоватого старшего брата, который еле сдерживается после того, что услышал: «Смотри на нее! Совсем рехнулась! Да брат он ей или кто?! Сейчас он ей покажет…»

— Ты не много ли берешь на себя, девка?! — он вскочил, как ужаленный.

Анастасия не осталась в долгу. Поднялась. Стала перед ним в распахнутой шубке — стройная, в элегантном брючном костюме. Этакая аристократка рядом с проштрафившимся мужиком, глаза светились недобро.

— Может, мне даст их наше обожаемое начальство? Предложит на блюдечке с голуболй каемочкой: вот вам, дорогая Анастасия Сергеевна, сделайте одолжение — только возьмите…

— Ты, девка, зарвалась… А ну, дай задний ход…

Чернышев сжал с силой челюсти, и скулы тотчас вырисовались еще выразительнее.

— А, может, ты сам готов достать тридцать-сорок тысяч долларов, мой щепетильный братец?! Откуда? Из своей зарплаты? Из папочкиной пенсии?! Она пренебрежительно тряхнула головой. — Алекс только рад будет дать мне денег…

— Может, еврей этот, принесет их тебе за красивые глаза, да? Или, может, еще за что? Не дороговато ли?

Они остановились сразу оба. Одновременно. Словно выдохлись: «Переиграли!..» — Мелькнуло в мозгу.

Рындин слегка побарабанил пальцами по столу и, расправившись в кресле, махнул рукой:

— Приходите все трое примерно в это время во вторник. Оставьте ваш телефон секретарю. Если у нас что-то изменится, мы перезвоним. Да! Если меня не будет, вас примет доктор Аркадий Павленко…

Возвращались тем же путем, каким и вошли сюда. Во дворе снова не было никого посторонних. Новенький «амбуланс» стоял теперь ближе к тропинке. Виктор и Анастасия прошли рядом. Двое работяг усердно работали мокрыми щетками, готовили машину в рейс. В пустой кабине «амбуланса» над баранкой болтался маленький смешной крокодильчик…

Проводив злополучную пару, Рындин поднялся к окну, проследил их маршрут через двор.

В их присутствии ему пришлось сделать вид, будто его шокировала только что разыгравшаяся перед ним сцена.

Дело, в действительности, было в другом: она его не убедила, и, наоборот, чем-то встревожила…

День был сложный — со множеством хлопот.

Переговоры, посещение мэрии и супрефекта…

Но неприятное ощущение — осадок, оставшийся от утренней встречи с новыми пациентами, не оставляло.

Освободившись, он взглянул на свои часы «роллекс» и присвистнул: уже пол-седьмого!

Набрал номер дежурного:

— Бригада со «скорой» на месте?

— Михалыч и санитар, — поспешно отрапортовал секьюрити. — Оба в порядке…

По распоряжению Рындина весь воспомогательный состав перед заступлением на службу проходил медицинскую проверку. Артериальное давление, запашок…

— Когда приступают?

— В 20.30, Олег Алексеевич…

— Скажешь, чтобы перед концом смены Михалыч связался со мной. Сообщил результаты.

Внезапно он понял причину своей тревоги: еще один иностранец! Почему Панадис ни словом не обмолвился о втором, помимо профессора Бреннера, израильтянине? Ведь если этот… Алекс, как его назвала эта посетительница утром, заинтересован в пересадке ей почки, он, наверняка, не стал бы искать хирурга на стороне! Кому они компостируют мозги?!

Комфортабельный, купленный на доллары «амбуланс» — «скорая» Медицинского центра «Милосердие, 97» — выехал за отошедшие в сторону металличесие ворота, легко и свободно сразу погнал дальше по улице.

На ветровом стекле приветливо покачивался старый мультфильмовский «Крокодил Гена».

Рындин приказал убрать эту особую примету, но водила — человек основательный и суеверный, каждый раз тайно восстана вливал статус-кво.

«Скорая» плавно проехала к перекрестку, свернула, пере секла один светофор, за ним второй, третий, выруливая все дальше на окраину.

Спешить было некуда. Экипаж — водила и санитар — лениво переговаривались.

— Третьего дня подсек меня один. Сволочь! Я крутанул баранку, но не успел. Помял край, блин…