Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

— В снобах? А я не знаю. Скучные они, снобистые. А что?

— Сколько ты уже выпил?

— Немного. Я больше пролил. Открыть не получалось.

— А ты бы штопором.

— Так где ж я его возьму?..

Габриэль сполз на пол и выдвинул из-под своей кровати чемодан. На секунду его угол преобразился, Август успел увидеть вещи, лежащие в чемодане. Скучные вещи: одежда, учебники. Когда Габриэль достал штопор, у Августа засверкали глаза.

— А ты не такой уж и паинька, Манриоль! — почти закричал он. И сощурился, вглядываясь в содержимое чемодана. — А это что у тебя?

Габриэль взял в руки уточку. Ту самую, в звёздной мантии и колбой на клюве. На ней всё ещё хранились отпечатки отцовских рук.

— Бэкки, — тихо сказал он.

— Ты дал ей имя?

Габриэль закрыл глаза, и ему представился вагон поезда. Большое окно, колышущаяся занавеска и запах чая с лимоном.

— Она сама мне его сказала.

Стук капель вдруг сделался стуком колёс, грозовая свежесть — вокзальной сыростью. Сейчас они с отцом выйдут из вагона на пустую заросшую сорняками станцию и пойдут по узкой тропе к глухой деревеньке. У ворот их встретит дедушка Мартин и тут же напялит на Габриэля последнюю сшитую шапку. Габриэль очнулся от мыслей, когда услышал, что Август вновь наполняет стаканы.

Он пересел на кровать, покорно ожидая, пока Август приготовит отраву, которую горделиво зовёт коктейлем.

— Не бойся Шалари, — сказал Август, размешивая в стаканчике Габриэля не то соль, не то сахар. — Если он тебе отомстит, это только подтвердит слух, что его уделал новичок. Если с тобой что-то случится, все будут так думать. И он тогда потеряет свой авторитет.

— Почему все думают, что я причастен к его уродству?

— Разве это не так?

Габриэль взял из его рук стаканчик и пожал плечами. Август двинулся к нему ближе и натянул на ноги залитое настойкой одеяло. Август вдруг подумал, что было бы, если бы он знал Габриэля немного дольше, если бы они росли на одной улице, если бы вместе гуляли, как когда-то с Лиамом. Не всем изгнанникам везёт расти с кем-то, у кого тоже нет дара. Он подумал, что Кобра — удивительное место, которое сближает людей.

— Можешь помочь? — неожиданно спросил Габриэль и, отстегнув застёжку платья, обнажил часть спины, где остался след от удара плетью.

— Ого, — Август сочувственно оглядел его спину. — Кто тебя так? Шалари?!

Как и ожидалось, ответа он не услышал.

— Такое залечить не смогу, — с искренним сожалением сказал Август. — У меня не хватит на это дара. Но могу сделать ускоряющий заживление отвар. Хочешь?

— Не надо, — Габриэль застегнул платье и, немного морщась, прислонился к стене. — Не Шалари.

Август кивнул, принимая хоть какой-то ответ.

— Мы ведь теперь вдвоём, да? — краем стаканчика он коснулся стаканчика Габриэля. — Отщепенцы, изгои, синие чайки или как там у нас говорят..? — он потёр веснушки. — Если хочешь, я буду докладывать обо всём, что происходит в Башне. Могу приносить сухарики. Из столовой ничего выносить нельзя, но я могу пронести втихую. Я так делал тысячу раз. Только попроси.

Август запнулся, вдруг увидев в его глазах своё глупое отражение. Веснушчатое, навязчивое. С дурацкими амулетами на шее.

— Позаботься о себе, ладно?

Габриэль быстро опустошил стакан, поставил его на тумбочку и сказал, что ложится спать.

***

Ночью Габриэлю приснился тревожный сон. Будто стоит он в холле, а вокруг тишина, и никого нет. Тень Хранительницы тревожная, чёрная, и привычный столб света не падает на неё, свет слабо-слабо рассеивается по всему пространству. И тут впереди из темноты выступает размытая фигура. Постепенно она обретает форму, и Габриэль видит алхимика в прямоугольных очках. Алая лента в косице, на ногах высокие грязные сапоги, туника чуть ниже колен. Габриэль смотрит на него и не верит, кажется ему, что алхимик ненастоящий, что он морок или вроде того.

Габриэль поднимает с пола нож с кобровым лесом на рукояти. Алхимик стоит и смотрит, протягивает руки, зовёт, печально так, тихо. Габриэль бежит навстречу и резко останавливается, выставляет вперёд нож, чтобы отпрыгнул он, чтобы предупредить. А потом колдует, вызывая формулу телепортации. Алхимик исчезает. Габриэль смотрит на руки, а они в крови все, и платье тоже, а полу растекается зеркальная алая лужа.

***

Габриэль проснулся с ощущением липких рук, со сна ему показалось, что они все в крови. Руки были липкими от Августовых коктейлей.

Утро было странное, промозглое, однако, небо было ясным, это значило, что к обеду вернётся жара. Габриэль привык засыпать под раскаты грома. Грозы ревели по вечерам, утро встречало свежей прохладой, а днём становилось сыро и душно. Двор кобры днём пустовал — солнце выжгло его, и чахлые деревья не спасали своими тенями. Кобровцы оставались в прохладных стенах башни и выходили на воздух утром, когда ещё было свежо.

Все уроки Габриэль думал о сне. Раз за разом прокручивал в голове их с отцом встречу в реальности, вспоминал, как взял нож из-под ног Сэликена, как побежал к отцу… а потом, что было потом? Реальность путалась с ночной грёзой. Он пытался восстановить цепочку событий, и на третьем уроке его охватила паника, потому что Габриэль не мог точно сказать, телепортировали ли он отца обратно домой или ударил ножом.

Сэликен вёл себя как ни в чём не бывало. Его урок боевой магии прошёл как обычно, Габриэль тренировался на манекене, потом его поставили в пару с кобровцем, у которого нервно дёргался глаз. Габриэль отвлекался на его глаз и пропускал удары.

***

Габриэль не смог расколдовать вход в запретную комнату.

Формула не сработала.

Телепортироваться внутрь тоже не получилось.

— Я поменял пароль, — мягко произнёс за спиной знакомый голос, — чтобы такие, как ты, больше не лезли, куда не нужно.

Габриэль задержал руку, поднятую для заклинания в воздухе, и обернулся. С раздражением, но без страха.

— Полагаю, это не просто сборники унылых стенаний, — сказал он, медленно опуская руки.

— Вернись в свою комнату, — велел Сэликен, — и чтобы я больше тебя здесь не видел.

Габриэль послушно покинул подвал, и Сэликен проводил его внимательным взглядом. Как только Габриэль ушёл, за спиной мага материализовался полупрозрачный дух.

— Может, не стоило ограничивать доступ мальчика к дневникам? — спросил Рональд. — В них хранятся знания, которые смогут ускорить его путь к ритуалу.

— И одновременно с этим, — произнёс Сэликен, — он может создать нам проблемы. Не забывай, Рон, какова его суть. Он один из немногих, на кого может пасть выбор Богини.

— Ты пока замечаешь в нём признаки архимага?

В темноте блеснули его серебряные глаза с продолговатыми зрачками, самого Рональда не было видно.

— Не замечаю, — сказал Сэликен. — Я знал архимага при жизни и являлся его учеником, но образ Габриэля не живёт в моей памяти. Если бы Габриэль был архимагом, я бы помнил его. А пока образ учителя размыт в моих воспоминаниях, а значит, никто не утверждён на его роль. И всё же в юноше есть нечто… двуликое. Меня это беспокоит.

— Наследственность, стало быть, — в голосе Змееокого прозвучало тщеславие. — Сделайте все возможное, чтобы он пошёл на ритуал и убил братца. Следите за ним. Если он начнёт видеть сны о прошлом или неожиданно станет хорошо ориентироваться в незнакомых коридорах башни, будто когда-то уже здесь бывал, заговорит о равновесии или о чём-то подобном, я буду вынужден стереть ему память. Это сильно скажется на его здоровье, что помешает прохождению ритуала, поэтому пока просто следи. Войди в доверие. Подружись. Я готов ждать ритуала столько, сколько потребуется.

Но оба мага, ни мёртвый, ни живой, не могли знать, что Габриэль уже знал способ, как вернуть доступ к тайной библиотеке.

Шрам на запястье чесался. Формулу путешествий во времени покрывала короста. Из-за этого шрама Габриэль носил длинные рукава, а иногда бинтовал оба запястья, жалуясь, что они болят от многочасовых тренировок.