Ловец Чудес - Рита Хоффман

Я сел настолько близко, насколько она позволила. Тепло ее тела дурманило разум, находиться рядом было все равно что ощутить на себе влияние всех смертных грехов сразу. Жадность шептала, что я ни с кем не должен делиться этой прекрасной девушкой, ревность хотела похитить ее и спрятать от посторонних глаз, похоть…

– Арчи?

– Порфирия, да, – пробормотал я.

Об этой болезни я прочитал в книге Охотника. Она действительно существует, но отношения к вампирам не имеет. Больные не могут находиться на солнце, прямые лучи причиняют им боль и оставляют на коже ожоги – прекрасная легенда для того, кто вынужден скрываться во тьме.

Дебора слушала внимательно, то и дело хмурилась, а в конце моей проникновенной речи схватила мою руку и прижала к своей груди. Во рту у меня пересохло.

– Какой кошмар, Арчи. Ты доверяешь врачу, который поставил диагноз?

– Полностью.

– Я могу чем-то помочь? Чем угодно, только скажи.

К своему стыду, я почти не понимал, что она говорит, одурманенный ее близостью. Под моей рукой билось ее сильное, молодое сердце. Его удары отдавались в моих пальцах, и что-то внутри живота сладко замирало каждый раз, когда я ощущал этот живительный толчок.

– Поговори со мной, – взмолилась Дебора. – В нашу последнюю встречу я повела себя просто ужасно, мне так стыдно.

– Ты не виновата, – шепнул я, с трудом отрывая взгляд от выреза ее рубашки. – Эта болезнь сводит меня с ума. Прости за все, я не хотел обижать тебя.

– Тогда и ты меня прости. – Она серьезно кивнула. – Хорошо, что ты пришел сегодня, мне не хватило смелости даже позвонить тебе.

– Мне нравится твой костюм. – Я решил перевести тему в безопасное русло. – Отец все еще мирится с твоими выходками?

– Если я хоть раз надену платье, он сочтет это своей победой. Я не могу позволить ему этого. – Дебора усмехнулась. – Не дочь, а наказание.

– Он просто пока не понимает, насколько ему повезло воспитать такую умную, сильную и бесстрашную женщину.

Не будь я настолько захвачен созерцанием ее лица, которое, клянусь, стало еще красивее, мои щеки залил бы густой румянец. Никогда прежде я не позволял себе таких вольностей в общении с женщинами и никогда еще не был настолько искренним.

– Поцелуй меня, Арчи.

Разве мог здравый смысл победить? Конечно, нет.

Я припал к ее губам, как страждущий – к святым мощам. Нежная кожа превратилась в податливый воск под моими жадными пальцами. Ее губы раскрылись, и я испытал настоящий восторг, ощутив ее вкус и опаляющее дыхание.

Властным жестом я притянул Дебору к себе, сжал ее в объятиях и едва не расхохотался от переполнявших меня чувств. Огонь, вместо сердца у меня теперь огромный огненный шар, раскалившийся добела, обласканный ее теплом. Мои зубы скользнули по белоснежной шее, и я почувствовал перемену в ее настроении. Руки, сжимавшие мою рубашку, напряглись, сердце нервно дернулось, сломав страстный ритм, который выбивало мгновение назад.

Дебора не знала, кто я, но чувствовала опасность, словно загнанный в угол зверек. Наверняка сейчас все в ее теле кричало о том, что нужно бежать, волнами накатывала паника, но она не понимала, что происходит. От нее пахло страхом.

Усилием воли я заставил себя отпрянуть, отпустил ее и, не рассчитав, упал со скамьи.

– Арчи!

– Я в порядке! – заверил я.

Сквозь густую крону проглядывали яркие звезды.

– Так и будешь лежать там?

– Да, пожалуй. Знаешь, здесь не так плохо.

– Может, и мне…

– Не думаю, что лежать рядом – хорошая идея. То есть…

– Ты не должен жениться на мне после этого. – Дебора насмешливо смотрела на меня сверху вниз. – Мы могли бы просто иногда встречаться.

– Твоя репутация пострадает.

– Почему мужчины об этом не задумываются?

– Очередной вызов обществу? – Я усмехнулся.

– Он самый. Ну, что думаете, мистер Аддамс?

– Я не могу отказаться. – Я привстал, опираясь на локти. – Но в дом твоего отца больше ни ногой.

– Как скажешь. Может, однажды ты пригласишь меня к себе.

Дебора встала, поправила рубашку и помахала мне на прощание. Я следил за ней взглядом до тех пор, пока ее фигура не растворилась в темноте кладбища, и только после этого позволил себе издать жалобный стон. На глазах выступили злые слезы.

Я едва не укусил ее. Одно мгновение отделяло Дебору от страшной правды.

У нас нет будущего. До следующей среды я должен сбежать из города, иначе моя голова украсит коллекцию какого-нибудь толстосума. О чем я только думал, заявившись сюда?!

Шатаясь, я поднялся и побрел прочь, мучимый страстным желанием и жаждой.

Глава 11

Крысы, барсук и пара белок – я опустился до охоты на животных. Как оказалось, сырое мясо тоже утоляет жажду, хотя не слишком эффективно. Одной из белок я едва не откусил голову, пока пытался найти место, в которое удобно вонзить зубы. Осознав, что половина бездыханного тельца вот-вот оторвется, я отбросил тушку и согнулся пополам, не сумев сдержать рвотный позыв. Сквозь выступившие слезы я разглядел куски меха в кровавой луже и зажал рот руками, чтобы не распрощаться с остатками скудной трапезы.

Пару раз я видел упитанного соседского кота – и, признаться честно, меня посещали ужасные мысли. Мой охваченный неутолимым голодом разум рассудил просто: чем крупнее животное, тем больше в нем крови. Но на полосатого мистера Бигглса рука у меня так и не поднялась.

Зато я жадно провожал взглядом почтальонов, словно какая-то заскучавшая дома собака. Казалось, стук человеческих сердец манит меня, заклинает, даже умоляет о том, чтобы я взял их. Но я не мог. Я не убийца.

На рассвете третьего дня я решился на опасный эксперимент – распахнул дверь перед носом зазевавшегося почтальона и выпалил:

– Как вас зовут?

Пожилой мужчина окинул меня удивленным взглядом, но, как любой воспитанный англичанин, не подал вида, что его смутил мой безумный вид.

– Оскар, сэр.

– Не могли бы вы, – я откашлялся, прочищая горло, – станцевать для меня?

– Прошу прощения? – Старик едва не выронил набитую газетами сумку.

– Оскар, – я положил руку на его плечо и заглянул в обрамленные белесыми ресницами глаза, – станцуй для меня.

И старик начал танцевать: несколько неловких па, поворот, карикатурный взмах руками. Я восхищенно смотрел на лишенного воли мужчину до тех пор, пока из-за горизонта не показалось солнце. Оно наказало меня за беспечность – я обжег три пальца и, повизгивая будто щенок, поспешно скрылся в спасительной темноте дома.

Орден приставил ко мне двух Пауков – биение сердец выдало их. Я и не сомневался в том, что Куратор почувствует зловоние лжи, исходившее от меня в нашу последнюю встречу, но реальные подтверждения его недоверия пошатнули мою уверенность в себе.

Казалось, моя ложь превосходна, но я совершенно забыл: там, где я учился, преподавали такие люди, как Куратор. Этот проклятый старик весь соткан из лжи, его не обвести вокруг пальца. Все приемы, которым обучили меня Ловцы, он знал еще до моего рождения.

Пауки держались неподалеку – на другой стороне улицы. Они упорно изображали случайных прохожих целый день, но потом, устав от этого бездарного спектакля, просто встали под фонарем и стояли, изредка поглядывая то на мой дом, то друг на друга.

Пришлось наловчиться покидать дом через окно.

Я научился спускаться по отвесной стене, заставляя ногти превращаться в твердые звериные когти. Этот трюк дался мне так легко, что я даже не успел испугаться, увидев, как моя кисть превращается в лапу Чудовища.

Я гулял по Лондону и время от времени проверял свои навыки убеждения: несколько раз принуждал прохожих петь, дважды выпил в баре за счет заведения. Алкоголь, кстати, мой организм отвергал не так яростно, как еду, поэтому я стал захаживать в питейные заведения, где мог побыть среди людей и не чувствовать себя изгоем в их присутствии. Отцовский призрак, который преследовал меня всю жизнь, померк: стать подобным ему я больше не мог.

Сегодня я снова сбежал из дома, оставив одураченных Пауков на улице. Меня ждала Дебора – мы договорились посетить выставку какого-то неизвестного художника. Я искренне не понимал, зачем смотреть на каракули непризнанного дилетанта, но мисс Миллз была очень убедительна во время телефонного разговора.

Бодро шагая по улице, я мысленно прощался с ней. Это наша последняя встреча, завтра или послезавтра я покину Лондон, даже если придется оставить здесь свое сердце. Мне не хватит мужества втянуть Дебору в эту авантюру, а уж выложить всю правду о себе и подавно.

Арчи Аддамс – лжец, поедатель