Толкин и Великая война. На пороге Средиземья - Джон Гарт

вдохновенную музыку. Лишь после заката «в папоротнике густом / сумеречный собирается народ».

Невзирая на горы, пейзаж, по-видимому, отчасти списан с местоположения самого Толкина и даже (с поэтическими преувеличениями) с топографии Уиттингтонской пустоши в долине реки Тейм – с лесом и озером, с отдаленными возвышенностями Кэннок-Чейз на западе и Пеннинскими горами на севере. Некогда это было самое сердце Мерсии, англосаксонского королевства, включавшего в себя и Бирмингем, и Оксфорд – с этими землями Толкин особенно сроднился душой. В Личфилде находилось епископство, а в нескольких милях от него, в Тамуорте, – престол мерсийских королей. «Песнь Арьядора», с подзаголовком на древнеанглийском «Án léoþ Éargedores», вероятно, описывает основателей древней Мерсии.

Однако воображение Толкина устремлялось в прошлое, предшествующее приходу мерсийцев, и в пределы еще более удаленные. Он обращался к смутной эпохе их предков в чащах Европы – ведь именно здесь его вымышленная история сливалась с легендарными временами германских народов: в некой исчезающей точке, где подобно далеким маякам мерцали полузабытые имена, такие как Эарендель.

Арьядор не вполне принадлежит к тем исторически засвидетельствованным именам, что так интриговали Толкина, но почти вписывается в их ряд. Согласно квенийскому лексикону, это «название гористой области, обиталище Народа Тени», – что ничего не добавляет к загадочным фразам из стихотворения, написанного на Уиттингтонской пустоши. Один из первых фрагментов эльфийского, с которым знакомится большинство читателей «Властелина Колец», – это элемент – dor ‘земля’ в таких названиях, как Гондор [Gondor] и Мордор [Mordor]. Если отсечь эту основу от Арьядор [Aryador], остается Arya-. Квенийский лексикон содержит сложную этимологию: этот элемент возводится к праэльдаринскому корню, но в то же время невозможно не заметить сходства со словом реального мира – арийский [Aryan]. Задолго до того, как Гитлер стал неправильно использовать его для выражения расового превосходства нордической нации, этот филологический термин XIX века обозначал праиндоевропейский язык – к которому восходят многие европейские и азиатские языки. В лингвистике принято считать, что в реальном мире термин «арийский», строго говоря, применим только к индоиранским языкам, но следы этого слова просматриваются также и в названиях других индоевропейских народов, как, например, Eriu ‘Ирландия’. Это слово, как предполагается, восходит (через санскрит) к доисторическому названию некоего народа – названию, значение которого неизвестно и которое оказывается в той же интригующей категории, что и имя Эарендель. За год до того Толкин «заново открыл», что за этим именем стоит звезда-мореход, и с тех пор придумал язык, в котором имя оказалось значимым. Теперь он точно так же подразумевал, что санскритское слово со значением «арийский» восходит к эльфийскому топониму. А в процессе он «заново открыл» обитателей Арьядора, которые, по-видимому, должны восприниматься как носители индоевропейского праязыка.

Много лет спустя, прославившись благодаря «Властелину Колец», Толкин писал о том, как его озадачивают и раздражают бессчетные «догадки по поводу “источников” имен и теории или фантазии касательно скрытых смыслов», высказываемые восторженными читателями. «Все это кажется мне забавами для собственного удовольствия», – заявлял Толкин и сбрасывал их со счетов как «совершенно бесполезные для разъяснения или интерпретации моих произведений». Настоящим источником имен, как автор стремился подчеркнуть, служили его собственные придуманные языки, кропотливая работа над которыми велась непрерывно на протяжении не одного десятилетия. В 1967 году эти утверждения, несомненно, соответствовали истине и отражали его творческий метод предшествующих двух, трех или даже четырех десятилетий. А еще они отражают тот факт, что между обширной вымышленной лексикой и словами реально существующих языков тут и там неизбежно возникает случайное сходство. Но отдельные свидетельства говорят о том, что по крайней мере в 1915 году Толкин все-таки создал небольшое, но значимое количество квенийских слов специально для того, чтобы продемонстрировать родство с древними словами – зафиксированными в письменных источниках либо реконструированными. Об имени «Эарендель» и названии его корабля «Вингелот» речь уже шла; также Толкин утверждал, что изначально вывел название для «нектара» богов, miruvōrë, от готского *midu ‘мед, медовое вино’ (звездочка означает, что это не зафиксированная в письменных источниках форма, восстановленная филологами) и woþeis ‘сладкий’. Возможно сослаться и на другие примеры из квенийского лексикона. Основа ulband– ‘чудовище, великан’, по-видимому, буквально означает ‘некрасивый, уродливый’ и происходит, согласно регулярным законам передвижения звуков, от протоэльдаринского отрицания UL– и деривата от VANA – корня в словах, означающих ‘красота’. Но по форме квенийская основа ulband– близко напоминает готское слово ulbandus ‘верблюд Филологи не знают, откуда взялось слово ulbandus, но английское слово elephant [слон] восходит к тому же самому утраченному слову. В вымышленном лингвистическом мире Толкина общие предки готов и англосаксов некогда заимствовали слово из языка квенья. Целый ворох определений – уродливое существо, великан, чудище, верблюд, слон – подразумевает богатую историю, вобравшую в себя байки путешественников и множество искажений при передаче из уст в уста. Позже Толкин напишет об этом в шуточном стихотворении «Юмбо, или Зверь, олифантом именуемый»:

Индийский олифант средь всех громадСлывет живой горой и чудом-юдом(Но те, кто думает, что он горбат,Его оплошно путают с верблюдом).

В другом месте в лексиконе, если взять пример более приземленный, основа OWO, от которой происходит квенийское слово oa ‘шерсть, наводит на мысль о реконструированном индоевропейском *owis, к которому восходит латинское слово ovis овца’ и английское ewe [овца][56].

Вряд ли это совпадения; Толкин, со всей очевидностью, на отсутствие воображения не жаловался и создавал множество квенийских слов, не имеющих близких омонимов в реальном мире. Такие слова он разбросал по всему своему эльфийскому языку не без причины. Как и в случае с Arya-, он часто выбирал для включения в собственный язык те реальные слова, исходное значение которых ныне утрачено. Якоб Гримм изрядно попотел над словом Ирминсуль [Irminsûl] – названием загадочного германского тотема. Как филолог-профессионал, Толкин впоследствии предположил, что древнегерманский элемент irmin – это мифологический термин, привезенный переселенцами-англосаксами: они стали употреблять это слово применительно к «творениям великанов», обнаруженным ими в Британии; отсюда название для одной из римских дорог в Британии – Эрмин-стрит [Ermine Street]. Но в квенийском лексиконе статьи irmin ‘обитаемый мир’ и sūlë ‘столп, колонна’ наводят на мысль о том, что Толкин пытался объяснить слово Irminsûl внутри своего вымышленного мира. Филологи возводят греческое и санскритское слова pelekus и parasu ‘топор’ к утраченному неиндоевропейскому источнику, а Толкин «обнаружил» этот источник в квенийском слове pelekko. А еще Толкин щедро наделил свой вымышленный язык словами, которые индоевропейцами заимствованы не были, такими как ond ‘камень’, – еще ребенком он прочел, что это фактически единственное слово, реконструированное из утраченного языка докельтской Британии.

Толкин задумывал квенья как язык, который дописьменные народы языческой Европы слышали и из которого заимствовали отдельные