Поэзия английского романтизма XIX века - Уильям Блейк

Часть шестая

Первый голос

«Не умолкай, не умолкай,Не исчезай в тумане —Чья сила так стремит корабль?Что видно в океане?»

Второй голос

«Смотри — как пред владыкой раб,Смиренно замер он,И глаз огромный на ЛунуСпокойно устремлен.Губителен иль ясен путь —Зависит от Луны.Но ласково глядит онаНа море с вышины».

Мореход лежит без чувств, ибо сверхъестественная сила стремит корабль к северу быстрее, чем это способна выдержать человеческая природа.

Первый голос

«Но чем, без ветра и без волн,Корабль вперед гоним?»

Второй голос

«Пред ним разверстый, воздух вновьСмыкается за ним.Назад, назад! Уж поздно, брат,И скоро день вернется,Все медленней пойдет корабль,Когда Моряк проснется».

Сверхъестественное движение замедлилось. Мореход очнулся, и возобновляется ему назначенная епитимья.

Я встал. Мы полным ходом шлиПри Звездах и Луне.Но мертвецы брели опять,Опять брели ко мне.

Как будто я — их гробовщик,Все стали предо мной.Зрачки окаменелых глазСверкали под Луной.

В глазах застыл предсмертный страх,И на устах — укор.И ни молиться я не мог,Ни отвратить мой взор.

Неистовый бег прекратился.

Но кара кончилась. ЧистаБыла кругом вода.Я вдаль глядел, хоть страшных чарНе стало и следа,—

Так путник, чей пустынный путьВедет в опасный мрак,Раз обернется и потомСпешит, ускорив шаг,Назад не глядя, чтоб не знать,Далек иль близок враг.

И вот бесшумный, легкий бризМеня овеял вдруг,Не зыбля, не волнуя гладь,Дремавшую вокруг.

Он в волосах моих игралИ щеки освежал.Как майский ветер, был он тих,И страх мой исчезал.

Так быстр и легок, плыл корабль,Покой и мир храня.Так быстр и легок, веял бриз,Касаясь лишь меня.

И Старый Мореход видит свою отчизну.

Я сплю? Иль это наш маяк?И церковь под холмом?Я вновь на родине моей,Я узнаю свой дом.

Я, потрясенный, зарыдал!Но в гавань мы вошли…Всевышний, разбуди меняИль сон навек продли!

Весь берег в лунный свет одет,И так вода ясна!И только тени здесь и тамРаскинула Луна.

А холм и церковь так светлыВ сияющей ночи.И спящий флюгер серебрятНебесные лучи.

От света бел, песок блестел,И вдруг — о дивный миг! —

Духи небесные покидают мертвые тела

В багряных ризах сонм тенейИз белизны возник.

и появляются в своем собственном лучезарном облике.

Невдалеке от корабля —Багряный сонм теней,Тут я на палубу взглянул —О Господи, на ней

Лежали трупы, но клянусь,клянусь крестом твоим:Стоял над каждым в головахНебесный серафим.

И каждый серафим рукойМахнул безмолвно мне,И был чудесен их привет,Их несказанный, странный свет,Как путь к родной стране.

Да, каждый мне рукой махалИ звал меня без слов.Как музыка, в моей душеЗвучал безмолвный зов.

И я услышал разговор,Услышал плеск веслаИ, обернувшись, увидал!За нами лодка шла.

Рыбак с сынишкой в ней сидел.О, доброта Творца! —Такую радость не убьетПроклятье мертвеца!

И третий был Отшельник там,Сердец заблудших друг.Он в славословиях ТворцуПроводит свой досуг.Он смоет Альбатроса кровьС моих преступных рук.

Часть седьмая

Лесной Отшельник

Отшельник тот в лесу живетНа берегу морском.Он славит Божью благодать,И он не прочь потолковатьС заезжим моряком.

Он трижды молится на дню,Он трав язык постиг,И для него замшелый пень —Роскошный пуховик.

Челн приближался, и РыбакСказал: «Но где ж огни?Их столько было! Как маяк,Горели здесь они».

в изумлении приближается к кораблю.

«Ты прав, — Отшельник отвечал, —И видят небеса:Не отзывается никтоНа наши голоса.Но как истрепан весь корабль,Истлели паруса,—

Как листья мертвые в лесу,Что вдоль ручья лежат,Когда побеги снег накрыл,И филины кричат,И в мерзлой чаще воет волкИ жрет своих волчат».

«Вот страх-то! — бормотал Рыбак! —Господь, не погуби!»«Греби»! — Отшельник приказалИ повторил: «Греби!»

Челнок подплыл, но я не могНи говорить, ни встать.Челнок подплыл. И вдруг водыЗаволновалась гладь.

Внезапно корабль идет ко дну.

В пучине грянул гром[115], водаВзметнулась в вышину,Потом разверзлась, и корабльСвинцом пошел ко дну.

Старого Морехода спасают, он поднят в лодку Рыбака.

Остолбенев, когда ударСотряс гранит земной,Я, словно семидневный труп,Был унесен волной.Но вдруг почувствовал сквозь мрак,Что я в челне, и мой РыбакСклонился надо мной.

Еще бурлил водоворот,И челн крутился в нем.Но стихло все. Лишь от холмаКатился эхом гром.

Я рот раскрыл — Рыбак упал,На труп похожий сам.Отшельник, сидя, где сидел,Молился небесам.

Я взял весло, но тут малышОт страха одурел.Вращал глазами, хохоталИ бледен был как мел.И вдруг он завопил: «Го-го!На весла дьявол сел!»

И я на родине опять,Я по земле могу ступать,Я вновь войду в свой дом!Отшельник, выйдя из челна,Стал на ноги с трудом.

Старый Мореход молит Отшельника выслушать его исповедь.

«Внемли, внемли, святой отец!»Но брови сдвинул он:«Скорее говори — кто ты?И из каких сторон?»

И здесь его настигает возмездие.

И тут я, пойманный в силки,Волнуясь и спеша,Все рассказал. И от цепей,От страшной тяжести своейИзбавилась душа.

И непрестанная тревога заставляет его скитаться из края в край.

Но с той поры в урочный срокМне боль сжимает грудь.Я должен повторить рассказ,Чтоб эту боль стряхнуть.

Брожу, как ночь, из края в крайИ словом жгу сердцаИ среди тысяч узнаю,Кто должен исповедь моюПрослушать до конца.

Какой, однако, шумный пир!Гостями полон двор.Невеста и жених поют,Подхватывает хор.Но, слышишь, колокол зоветК заутрене в собор.

О Брачный Гость, я был в моряхПустынных одинок.В таких морях, где даже БогСо мною быть не мог.

И пусть прекрасен этот пир,Куда милей — пойми! —Пойти молиться в Божий храмС хорошими людьми.

Пойти со всеми в светлый храм,Где Бог внимает нам,Пойти с отцами и детьми,Со всеми добрыми людьми,И помолиться там.

И собственным примером учит он людей любить и почитать всякую тварь, которую создал и возлюбил Всевышний.