Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

Он рассказывал. Бесконечная свобода и покой. Свобода от каждой следующей мысли. Ни планов, ни тревоги. Ни сомнений, ни жалости. Ни чувства опасности, ни инстинкта самосохранения, ни отцовского инстинкта, ни голода, ни погони за мелкими удовольствиями. Ни желания выпить, ни сожаления о лишней бутылке.

Спокойный, красивый, прохладный в жару сукин сын.

Анна почувствовала ком в горле, её глаза защипало. Она ударила кулаком по стене.

Счастлив ты? Счастлив? Доволен?

Оставил меня одну. Переехал сюда, превратился в этот красивый замок. Стоишь всем на зависть у моря. А я… А что я? Умная столичная стерва, у которой зарплата в шесть нулей, но которую дома ждёт холодная постель. С человеческими простыми и глупыми мыслями, человеческими простыми тёплыми желаниями, от которых ты так радостно сбежал.

Трус. Вот ты кто. Ну и живи. Думай телевизорами и шевели форточками вместо рук. Смотри видеокамерами. Кстати, а зачем ты меня вообще сюда позвал, а?

Анна пнула кровать.

В номер постучали. Анна ожидала увидеть Сокращённо Кея, но за дверью оказался механический разносчик заказов. Робот закатил в номер тележку с пивом. Пива Анна не заказывала. Посмотрев на чек, она позвонила сыщику.

«Говорят, ты всё про всех знаешь»

— Ольга!

— Да, Катя.

— Говорят, ты всё про всех знаешь.

Девушка оторвалась от монитора и посмотрела на Катю. Ольга сидела в уголке опустевшего в обеденное время оупенспейса и жевала шоколадный батончик. В этом оупенспейсе, где сидели сотрудники рангом повыше Катиного, были бежевые в тёмную крапинку, словно подобранные под голубые Олины глаза, стены. На её столе была удивительная фарфоровая чашка с мелкими цветочками. В чашке дымился чай. Катя подумала, что наверняка это какой-то особенный чай.

— Не совсем, — сказала Оля. — Я всё про всех замечаю. Это ограничивает круг моих познаний непосредственно наблюдаемыми явлениями. Но уж если что попалось мне на глаза…

Ольга улыбнулась, как будто съела что-то сладкое.

— Хм, — сказала Катя.

— Не веришь? А зря. Заметила, в каком пиджаке сегодня пришёл Алексей Викторович? А я заметила. Синевато-серый, приталенный.

— Наверное… какой-то особенно дорогой и модный?

— Несомненно. Что я ещё заметила, так то, что этот пиджак ещё три дня назад носил представительский робот на четвёртом этаже.

— В смысле?! Робота одели для презентаций, а Викторович украл пиджак?

Ольга рассмеялась.

— Нет, я думаю, он сам дал роботу его поносить.

— Зачем?

— Так делали лондонские денди в викторианские времена: давали поносить одежду дворецкому, чтобы новизна ткани не бросалась в глаза. Принцип «заметной незаметности». Понимаешь?

— Понимаю, — сказала Катя, хлопая глазами.

— Не понимаешь. Смотри: это следующий уровень. Важно не просто вырядиться, но сделать это так, чтобы все подумали, что тебе начхать, как ты одет.

— Вон оно что. А если просто одеться абы как?

— Это вызов моде — нонконформизм. А нонконформизм не в моде.

— Слушай, почему все в этом городе помешаны на шмотках?

Катя знала, что не все. У неё было двадцать новых друзей, каждый из которых, включая богатого Джо, одевался во что придётся и чувствовал себя в этой одежде удобно, как в собственной коже. И так было не только с одеждой. Они смеялись над глупой рекламой! Кате иногда казалось, что только ей одной на всём белом свете отвратительны эти неестественно-бодрые голоса, тявкающие про чипсы, модные тарифы и стильные пати. Голоса, которые обращаются к тебе на «ты», голоса, которые лезут к тебе в уши в магазинах и в кафешках и заливают тебе мозг новым сортом газировки. Если вовремя не заткнуть уши, превратишься в такого же радостного, здорового психически манекена, который улыбается, обнажая полный рот идеальных зубов, потому что нашлись люди, которым важен каждый зуб, — и который стильно, трендово, классно одет.

Но теперь Катя была не одна. Было ещё двадцать таких же сумасшедших и смешных. И для них она была готова на всё.

Ольга пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — Я не строю объяснений. Если я начну строить объяснения, я буду видеть их повсюду. Лес вместо деревьев, понимаешь?

— Ты любишь деревья?

— Я люблю видеть, что есть. Например, я вижу, что тебе от меня что-то надо.

Ольга посмотрела на Катю и облизнулась. Она была пухлая и удивительно хорошенькая, как с пышка с французской картины XVIII века.

— Слушай, я хотела…

— Дай угадаю. Тебе не надо денег взаймы: такие, как ты, экономят, но не занимают. Тебе не надо узнать, занят ли парень, потому что у тебя есть парень.

— У меня есть парень? — удивилась Катя.

— Не притворяйся. Ты же третий день ночуешь не дома.

— Верно, — Катя решилась согласиться, чтобы Ольга не стала ничего уточнять.

— Интересно, — Ольга посмотрела в сторону и прищурилась, что-то соображая.

— Я хотела узнать… — сказала Катя.

— Где купить наркотики? — перебила её Ольга.

— Нет. Мне нужны базы данных неучтённых роботов. Зарядки, склады, прошивки…

— Ах вот оно что.

«Сейчас она спросит, зачем», — подумала Катя. Но Ольга только поводила плечами, будто поправляла платье.

— Я дам тебе контакт одного молодого человека. Но будь с ним осторожна, сударыня.

Кате понравилось это обращение. Так друг друга называли только внутри когорты хорошо оплачиваемых менеджеров.

— Спасибо. А чем он опасен?

— Не знаю. У меня есть только слухи. А слухи — не наблюдения.

— Ладно, — сказала Катя.

Планшет пикнул, извещая, что пришло сообщение с контактами.

— Не благодари, — улыбнулась Ольга. — Значит, у тебя есть парень?

Катя улыбнулась и кивнула, спрятав взгляд.

— И это не Лёва, так? Он-то в последние дни ночевал не с тобой.

— Не Лёва, — поспешила подтвердить Катя.

— Хорошо, — сказала Ольга. Катя заметила, что Ольга вдруг повеселела.

Катя поблагодарила её и убежала в свой оупенспейс. На ходу заглядывая в планшет, чтобы убедиться, что контакт всё ещё там. Планшет словно потяжелел и нагрелся от того, что в нём появилась новая контактная карточка — замочная скважина в криминальный мир.

Катя выбежала в коридор и перешла на шаг. Она почувствовала ещё кое-что, какое-то новое чувство. Катя дотронулась до желудка, потому что на секунду ей показалось, что она проглотила что-то горькое. Но с желудком было всё в порядке: где-то повыше, в груди, появился нехороший зуд.

Катя остановилась и