Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

— Ну что за вопросы.

— Это не так очевидно. Деньги заканчиваются. Знакомые появляются и умирают. Здоровье сменяется болезнями, а молодость — старостью. Счастье можно найти только внутри, а не снаружи. Зато внутри…

— Да, я понимаю, у тебя внутри много всего интересного… Слушай, когда я тебя слушаю, я немного не в своей тарелке. Твоя тарелка глубокая и красивая, но какая-то не моя. Ладно, завтра в кафе поговорим. Пока-пока.

Катя выключила планшет и тихо выползла из-под одеяла, оделась и заглянула в зеркало. В красноватом свете обогревателя она выглядела странным существом с всклокоченными волосами: сонный чертёнок из преисподней.

Катя вышла из спальни и пошла гулять по Приюту. Сегодня не было дождя, но фонари светили по-осеннему. Катя попыталась понять, что делает свет «осенним»: наверное, дело было в листьях, которые иногда пролетали в свете фонаря. Но, может, и ещё в чём-то неуловимом.

Катя услышала знакомое постукивание и пошла на звук: коридор заканчивался выходом к витой лестнице. Она вышла в дверь на площадку — ту самую, где Оди любила стоять и наблюдать с высоты за теми, кто сидит в большом зале. У бильярдного стола Катя увидела чью-то фигуру. Катя спустилась по лестнице и подошла к столу.

— Я решила погадать, — сказала Сандра. — Если придёт кто-то из мальчиков, то моего будущего мужа звать так же, как его.

— То есть, если бы пришёл Сыр, например…

— Значит, Евгением. Настоящее имя Сыра — Женя.

— А… ты всех знаешь по именам?

Сандра, наверное, многозначительно подняла брови, но в темноте Катя не различила выражения лица Сандры.

— Тебе тоже надо завести прозвище, — сказала Сандра.

— А вот почему, кстати?..

— Галя бы сказала, что священники, получая сан, меняют имя, обозначая начало новой жизни. Ротор бы сказал, что рыцарям при посвящении дают новое имя, а мы здесь что-то вроде рыцарского ордена. Джо бы сказал, что мы все артисты, творцы новой жизни, и нам нужны псевдонимы. Кто знает настоящее имя Элтона Джона или Кайруса Монелли?

— Я знаю.

— Не давай ответы на риторические вопросы, Катерина. Это неизящно, как минимум. Ты как тот ухажёр в спортзале, который всё время пытался помочь мне поднять штангу.

— Прости. И извини, что я не парень. Теперь ты не будешь знать имя будущего мужа.

— Я и не хочу, на самом деле. Ни знать, ни замуж.

Сандра тронула ещё один шар, он покатился и стукнулся дважды о другие шары.

— Не могу представить себя в этой клетке, — сказала она. — Всё это должно было остаться в XXI веке. Пыльный патриархальный институт. Узаконенное насилие, общественно одобряемая доминантность, «супружеский долг». Я? С каким-то парнем? И он мной помыкает только потому, что у меня на пальце кольцо?

— Обязательно помыкает? — удивилась Катя.

— Конечно. По крайней мере, будет пытаться. Мужчины агрессивнее женщин. Одна из 56 девочек, начиная с десятилетнего возраста, совершает преступление. Среди мальчиков — один из каждых девяти. Девяносто процентов убийств совершают мужчины. Восемьдесят процентов секс-роботов — с женскими телами. Мужчины обожают повелевать. Агрессивные, доминирующие, злобные и нетерпимые. И у нас в Приюте больше мальчиков. Увы.

— Но разве кто-то из наших ребят будет убивать? Зачем?

— Нет. Но ты подумай! — Сандра, которая прежде всегда говорила размеренно, отмеряя слово за словом, будто накладывала сахар в чай, теперь явно завелась. — Как только возникнет сложная ситуация, они будут спорить, бороться за лидерство, хамить. Это факты! Если в принятии решений участвует женщина, то компромисс почти гарантирован. А если решения принимают мужчины, то нет. Вот поэтому мы обязательно должны быть в числе лидеров. Ради того, чтобы в критической ситуации был компромисс, а не драка.

— Хм, — сказала Катя. — Знаешь, я это всё слышала. Но одно дело, когда тебе вещают в школе, а другое дело, когда ты это говоришь.

Сандра повернулась и села на бортик бильярдного стола, изящно сложив ноги. Катя, которой как раз стало любопытно, есть ли на Сандре очки или она цитирует по памяти, увидела её лицо. На Сандре не было очков, и в тусклом свете фонарей она была ещё прекраснее, чем днём. Наверное, Сандра уже далеко не в первый раз рассказывает эти вещи, раз говорит как по писаному.

— Ты не подумай, — сказала Сандра, — я не претендую на роль лидерши. Но всё же в Приюте больше мальчиков. И ни к чему хорошему это нас не ведёт. Кто бы ни был Посланник или его хозяин, он или она — добрый человек. Милосердный. Какой бы ни была его миссия — это добрая миссия. Какой бы ни была наша задача — это не война, а строительство. А у мужчин, увы, лучше получается воевать.

Катя нахмурилась:

— Но Посланник — мужчина.

— Это робот!

— В форме мужчины!

— Это условность, — отрезала Сандра.

— Мой брат сперва подумал, что Посланник набирает актрис для порно.

— Что лишний раз подтверждает, что мужчины от мужчин не ждут ничего хорошего. И правильно делают. Они-то про себя многое понимают. Знаешь, сколько раз мне предлагали сниматься?

— В порно?

— Да во всём.

Катя хотела угадать, сколько, но сообразила, что это был риторический вопрос, и промолчала, разглядывая Сандру: у девушки были худые руки, длинные волосы, хрупкие ключицы. Она была сделана из вертикальных линий, плавных изгибов и тонких переходов. Если бы её внешность была создана компьютерным генератором наподобие тех, которым создаются актрисы, то в настройках наверняка были бы цифры, которые на сотые доли процента отстояли от тех, которыми задаётся болезненность, нездешность и сухость. От взгляда на Сандру непроизвольно перехватывало дыхание. Будто именно потому, что кто бы ни работал над её внешностью — программа или природа, — этот творец останавливался в миллиметре от неверного решения.

Сандра поймала Катин взгляд, вздохнула и сползла с бортика на бильярдный стол, ноги её при этом остались лежать на бортике чуть задранными вверх. Сандра скрючилась, будто выключила запрограммированную привычку всё время держать себя в изящной позе.

— Я тебе завидую, — сказала она. — Ты симпатичная, но не настолько, чтобы это мешало жить.

— А тебе мешает?

— Иногда. Иногда помогает. Но часто я не могу понять: почему человек со мной общается? Потому что я красивая? Или я ему действительно нравлюсь? Я, а не моя внешность?

— Ты