Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

глаз, не касаясь ни единой клавиши. Сооружай, твори. Всматривайся в здание, как в лицо, предчувствуй каждый следующий кирпичик, как следующую ноту в мелодии. Как рифму в стихе. Ходи по комнатам, выглядывай с балконов. Беги по маршруту пожарного выхода или теряйся.

И он начал теряться.

Анна глубоко вдохнула: она почувствовала, что плотину прорывает — и сейчас она к этому готова.

Однажды за ужином Никита не донёс вилку до рта и замер на полминуты. Когда пришёл в себя, объяснил: за едой он прикусил язык и от обиды подумал о том, как это муторно и унизительно иногда — быть человеком. Существом, которое может так глупо пораниться.

И перестал им быть.

Выяснилось, что это с ним не в первый раз. Иногда — только иногда — он вдруг прекращал быть собой и начинал быть отелем. Участок мозга, который был его «я», соединялся с моделью здания. Вместо привычных мыслей, желаний, сигналов от тела — того, что мы называем ощущением себя, — оставался только отель.

Понаблюдайте пять минут за тем, как бегут ваши мысли: «Хочу есть», «Надо проверить почту», «Что-то побаливает колено», «Надо позвонить, но мне не хочется», «Хочу новую машину», «Надо сходить к стоматологу», «У стоматолога страшно», «Но зуб болит», «Не надо было есть столько сладкого». «Видел новую шоколадку». «Продавщица в этом магазине невежливая». «Я тоже вчера нагрубил маме».

И так далее. Поезд мыслей, как говорят англичане.

Всего этого нет. Есть отель. Ты стоишь. Ты прохладный. Под раскалённым солнцем Малайзии. Крыши печёт, но твои стены хранят прохладу. Люди заходят в тебя с чемоданами. Они восхищаются тобой. Они входят в тебя. Теперь им тоже прохладно. Они спят под хрустящими одеялами белого цвета. Они ужинают на веранде. Их ждут ломтики холодного арбуза. Они берут машины напрокат. Они уезжают. Ты стоишь. В окнах твоих верхних этажей отражается океан. Нет мыслей о стоматологе. Нет вообще никаких тревог. Нет заботы. Нет желания зарабатывать побольше. Нет желания почесаться. Нет зависти. Нет коротких удовольствий от шоколада и секса, которыми можно приглушить желания лишь на час, чтобы потом снова хотеть и хотеть. И хотеть.

Есть только стены. Есть двери, есть палящее солнце и прохлада тебя.

Никита сказал: нам есть чему поучиться у отелей. Стой, делись прохладой. Люди приходят в тебя, люди уходят из тебя. Пользуются тобой. Иногда остаются на подольше. Никаких обид, надежд и сожалений.

Откуда у него это взялось?

Психика человека устроена так, что иногда наше «я» может переключаться на других. Вы слушаете песню и сопереживаете певцу. Как это происходит? Вам кажется, что его голос — это ваш собственный. Когда вы смотрите фильм, то краешком сознания сливаетесь с киногероем.

У нас в голове есть дверь, через которую можно ненадолго выйти из собственной психики.

И если эта дверь ведёт не в песню и не в фильм, а в огромный и до чёртиков реалистичный отель…

Услышав это, Анна решила, что хватит с неё. Ей нужен близкий человек, а не гостиница. А она хочет быть женой, а не постоялицей. У неё был уже до Никиты такой парень — человек без целей и хватки. Не жил, а стоял у дороги, ожидая, когда кто-то подвезёт. Анне было хорошо с ним, но со временем она решила, что если он не собирается рулить, то лучше его высадить. Он даже не удивился.

Кроме того — ей не нравилась сама идея микросхемы в мозгах. Кругом и так слишком много роботов, чтобы превращаться в робота. Анна недолюбливала роботов, и тому были причины, в которые она Никиту не посвящала.

Анна дала Никите понять, что им лучше остаться друзьями. Или это было не так? Анна — честно — не помнила. Она помнила, что был разговор на пороге её квартиры. Она закрывала дверь, а он мягко пытался ей помешать. Была неловкая сцена: с полминуты она тянула дверь на себя, а он уступал. В конце концов замок щёлкнул. Анна стояла, кусая губы, и боялась, что выглянут соседи. А потом Никита ушёл.

Ну зачем ей было это вспоминать? Анна промокнула слёзы краешком одеяла. Да, теперь она недолюбливает юнцов с чипованными мозгами. И вспомнила, почему. Кому это было нужно? Где теперь Никита? Всё ли у него хорошо? Получается ли у него жить подобно гостинице? Пускать к себе людей и выпускать на следующее утро? Делиться, прости господи, какая пошлость, прохладой в жаркий день? Можно подумать, приведут такие мысли к чему хорошему. Разве что в психушку. Конечно, только туда. Если сильно хочешь стать гостиницей, то путь тебе к психиатру. Не можешь же ты, в конце концов, стать отелем на самом деле?

У Анны перехватило дыхание.

Что-то она такое читала недавно. Какие-то ужасные заметки. Именно про Юго-Восточную Азию. Люди, подключённые к компьютерам. И фотографии: человек, прижатый затылком к пульту управления то ли электростанции, то ли метро. Весь опутанный проводами. Зачем они это делали? Экономили на компьютерах? Или считали, что так будет лучше работать? Анна не помнила.

А ведь он мог это устроить. Он мог уехать сюда и подключиться к своему любимому отелю. Не к чертежу, а к настоящему зданию. Потерять своё «я» и стать отелем.

Она села в кровати и медленно оглядела номер. Телевизор моргнул, и заиграла знакомая песня. Медленно набрал обороты и затих кондиционер. Потом снова медленно набрал обороты и затих. Точно как дыхание.

Анна встала с кровати, сделала несколько осторожных шагов по ковру и положила ладонь на стену.

Нет, не может быть.

Никита? Где-то в подвале этого здания? Слитый проводами в одно целое с отелем? С кондиционерами, дверями, окнами, динамиками в ресторане, с системой бронирования, с умывальниками и душем? Всё это теперь — он? Она ощупывала стену, как будто надеялась найти живую плоть под штукатуркой.

Сама собой открылась дверь. Анна выглянула в коридор. За дверью никого не было.

Боясь ступать, она подошла к двери, взялась за ручку и потянула на себя. Дверь поддавалась неохотно, будто ей кто-то мешал. Будто кто-то стоял снаружи и тянул на себя. Будто он заранее знал, что позволит Анне закрыть дверь, но всё ещё не желал её отпускать.

Настойчиво и медленно Анна закрыла дверь. Замок щёлкнул. Анна расплакалась.

Она попыталась представить, каково это — быть отелем. Рук нет, рта нет, мыслей нет, есть окна и коридоры. Есть брони номеров и вращающиеся двери. Есть камеры наблюдения, но нет глаз.

Каким свободным он, наверное, себя чувствует.