Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

этих благонамеренных людей, и он простил им полностью их мнимое преступление.

Принесение радостного известия послам относительно их освобождения от немилости короля и от смертного приговора

Маулана Джузеф Кази пришел затем радостный и веселый к послам и сказал им, что Всевышний и прославленный Бог им, которые были чужеземцы, доказал свое милосердие и что король, тронутый состраданием к ним, простил им несовершенное ими преступление.

Затем принесли столы для них, которые им послал король, накрытые блюдами со свининой, смешанной с бараниной и мясом козла, чего мусульмане тоже поели.

Затем король подошел близко к ним, сидя на высокой черной лошади с четырьмя белыми чулками, которую Мирза Ологбек прислал Его Величеству в дар, одетый в широкий кафтан из золотой парчи, с бородой, убранной в сатиновый мешочек. И видели около Его Величества семь небольших покрытых паланкинов, в которых сидели его дочери, которых с королем везли на охоту и которых несли на плечах впереди Его Величества. Там был еще другой большой паланкин, который 70 человек несли на плечах, с закрытым ринкетом, с левой и правой стороны от него, внутри которого его так несли, не передвигая ноги ни вперед, ни назад, от одного ряда к другому было около 20 шагов расстояния.

Когда теперь король подошел, послы, по знаку Хана Ваджи и Маулана Джузефа, опустили голову к земле. Король приказал им сесть на лошадь, что они и сделали и так поехали с Его Величеством.

Его Величество обратился с жалобой к Сади Ходжаху, что если предлагают что-нибудь красивое в подарок, то лошади, которых посылали в дар, должны быть, по меньшей мере, хорошими животными, чтобы укрепить дружбу между обоими. /W 450/ И что когда Его Величество садился на лошадь, которую ему привезли, то она во время охоты, со злости, сбросила его так, что он поранил себе руку и чувствовал боль, но после применения многих мазей боль, наконец, прошла. Сади Ходжах умолял о прощении и почтительно сказал, что эта лошадь была памятью Его Величества господина Мира Амир Тимур Гургена[629] и что Его Величество Шах-рох его таким образом, из большого почета и уважения, послал Его Величеству.

Этим извинением Сади Ходжаха король удовлетворился и успокоился и затем потребовал сокола, которого он выпустил на журавля, который после трех ударов овладел этим журавлем и бросил его на землю.

Затем принесли стул под ноги Его Величества, чтобы слезть, и он сел на него, и Султхан Ахмеду снова дал сокола, а Сади Ходжаху — нет.

Затем они снова сели на лошадей и поехали прямо к столице, из которой вышли толпы народа, которые громко восхваляли Его Величество на синском языке, после чего он с большой скоростью поскакал вперед и направился во дворец, после чего остальные люди тоже направились к своим скромным местам.

Как послы в последний раз появились во дворце и получили дары и получили разрешение на отъезд

4-го числа месяца рабеа лахир Сикавул, или провожатый послов, снова привел их внутрь дворца, говоря им, что король в этот день даст им подарки.

Когда они теперь появились у подножия трона, они увидели сидящего короля и драпированные столы, которые он велел ставить перед собой. Затем они по знаку Его Величества были поставлены сбоку от него, так что он мог их видеть. Он послал свою государственную знать к этим столам, которые держали Султхан Ахмеда в первом ряду, и дали ему самый тяжелый стол, и поставили затем один стол перед Ходжах Гейяс-Эддином, другой — перед Сади-Ходжахом, и еще один перед Ахвал Аргадаком, и, наконец, последний — перед Таджи-Эддином из Бадахшана.

Список того, что лежало на столах,

только для Шади Ходжаха,

10 подушек серебра;

30 сатинов;

70 кусков олова;

картулу, савах, кебеки, или кики[630], и 5 000 джау, или тжау.

А также для его жен третья часть этих вещей, но не подушек серебра.

Для Султхан Ахмеда и Ахвал[631] Аргадака, каждому:

8 подушек серебра;

16 сатинов;

картулу;

савах;

кики.

Каждый из этих трех людей составлял со своими женами и свитой 94 человека; каждому дарили 2 000 джау, или тжау.

Для Ходжиах Гейяс-Эддина и Таджи Эдиена из Бадах-Сиана, каждому:

7 подушек серебра;

16 сатинов;

картулу;

савах;

олово; кики;

2 000 джау, или тжау.

И послы, получив эти дары, снова возвратились к своим домам.

Послы Мирзы Олог-бека уже раньше получили свои подарки.

/W 451/ Смерть одной из жен короля и пожар дворца из-за молнии

В это время умерла одна из жен короля, очень им любимая. Это держалось в секрете, пока полностью не было приготовлено все для похорон, а извещение о ее смерти было сделано лишь 16-го числа джумади элаувела.

Ночью накануне похорон, по воле Бога, с неба упал огонь на дворец, который был построен, и, таким образом, исполнилось то, что предсказывали астрономы, и дворец, который был длиной в 80 и шириной в 30 гез, вместе с украшениями и разукрашенными колоннами, толщиной больше человеческого тела, полностью сгорел, и еще с ним 250 домов и помещений, которые стояли кругом, в которых много мужчин и женщин превратились в прах; а этот пожар, сколько ни трудились всю эту ночь и до вечерней молитвы на следующую ночь, не прекращался. Король и государственная знать смотрели на это, хотя этот день у них считался святым и обычно тогда не делают работу.

Король пошел в языческий храм и издавал громкие стоны и вопли, говоря, что небесный Бог разгневан на него и сжег место его трона, хотя он не совершил никаких преступлений и ни насилия, ни несправедливости.

От этого страдания и горя Его Величество заболел и даже по этой причине не узнал, как была похоронена его жена.

Нам рассказывали, что в Катае есть гора, где хоронят этих жен, и, когда кто-нибудь из них умирает, они приносят тело к горе и ставят в пещере, как в погребе, и отпускают на свободу ее собственных лошадей на этой горе, чтобы там они свободно паслись, и никто не смеет их трогать или мешать им. Эта пещера очень просторная и широкая, и там же оставляют много дочерей и обрезанных, после того как им оставили содержание на пять лет[632], и, когда это все съедено и ничего не осталось, они оставляют