Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

воздвигнутыми там колоннами, или столбами, такой же высоты, на которых снова был построен зал, длиной в 60 и шириной в 40 гезов. Далее, прежде чем подойти к этим колоннам, стояли ворота: через них входит и выходит только король, а знатные люди ходят через левые и правые ворота, и простой народ ходит только через другие входы. Наверху, на крыше ворот, они поместили государственные барабаны и часы, где стояло два человека, пока Его Величество направится от своего места к трону; и утром, с восходом солнца, уже около 300 человек собрались перед дворцом короля и около 2 000 певцов и музыкантов, которые все стояли прямо, производя согласованный звук низких и высоких тонов на своих инструментах, воздавая своими песнями хвалу Его Величеству. Там же стояло и 2 000 солдат с ренджиджи[621], алебардами, хисити фулад: это куски стали по виду, как кирпичи, — топорами, рубаками (тесаками) и дубинами в руках. У некоторых были катайские веера, и стояли они с обеих сторон домов и комнат перед коврами и передними залами и галереями с очень большими колоннами. Стены были тоже построены из шлифованного горного камня. Но, чтобы быть кратким, когда солнце поднялось, то те, которые караулили на верху дворца короля, начали бить в государственный барабан и в другие барабаны и играли на схармеях, кимбалах, флейтах и колоколах. Затем открылись три двери, и народ вошел очень поспешно, так как по катайскому обычаю в таком случае надо идти почти бегом.

Пройдя первую площадь, они перешли ко второй, которая была тоже очень просторна и еще красивее, чем первая, откуда они увидели более высокий дворец, чем первый, и затем их привели к трону, с четырьмя выступающими углами. Промежуточное расстояние между углами было инкрустировано и отделано желтыми армозинами и вышитыми золотом катайскими тканями, на которых были выделаны или нарисованы птица Симург и другие изображения. /W 443/ Далее на этом троне стояла золотая скамья, или стул, или более высокий трон, рядом с которым были поставлены по чину с обеих сторон катайцы: сперва начальники над 10 000, затем над 1 000, — каждый с доской в руке длиной в гез и шириной в четверть геза, согласно измерению духовного закона, и все глаза их устремлены в землю; за ними стояли многие, больше, чем можно было подумать, с латами и копьями, поставленные в ряд, из которых некоторые держали в руке обнаженные тесаки, так тихо и неподвижно, что казалось, они даже не дышат.

Через час король вышел из женского дома, поднялся к трону по пяти серебряным ступенькам и сел на золотой стул, который там помещался. С обеих сторон от короля стояли тоже несколько человек и несколько красивых белых девушек с блестящими глазами, как солнце, с волосами цвета амбры вокруг головы, закрывающих шею, в ушах большие жемчужины очень чистой воды и блеска; у каждой карандаш и бумага в руке, они все записывают, что говорит король, и что они Его Величеству, когда он снова появляется в женском доме, всегда почтительно показывают и зачитывают.

Но, чтобы покончить с этим скорее, Его Величество сперва произвел суд над заключенными в составе 700 человек; некоторые из них были с деревянной доской на шее, с отверстием, куда просовывалась голова; около каждого стоял человек, который держал преступника за волосы до тех пор, пока король не произнес ему приговор. Его Величество посылал некоторых назад в тюрьму, а часть из них приговорил к смерти.

И никакой судья или чиновник юстиции в некоторых государствах Катая не имеет права самовластно приговорить кого-нибудь к смерти; и если кто-то совершит преступление, заслуживающее такого наказания, и его поймают, то ему вешают на шею кусок доски, на которой записывают его имя с указанием наказания за его преступление, и в таком виде, как этого требует закон, посылают закованным в цепи и с деревянной колодкой на шее, к Хан-балуху, и, если дорога туда потребует даже целый год, они никогда не останавливаются и не задерживаются, пока не придут в дворцовый город.

Появление послов перед королем

Теперь, когда дела преступников кончились, послов подвели близко к трону, на расстояние 15 дзирибов, или геметов, и тогда некий Амир-Задех, или сын Амира, — это государственный знатный человек, — описав дела и обстоятельства послов катайским шрифтом, вслух прочел следующее: что они проделали очень далекое и долгое путешествие и были посланы с дарами для Его Величества от Его Величества Шах-роха и от его детей и что они склоняют головы с благоговением до пола в рабском подчинении и просят, чтобы изволили смотреть на них с милосердием и состраданием.

Некий Маулана Хаджи Кази — это значит господин паломник из Мекки — судья духовных дел над магометанами, который был одним из государственной знати и близких к Его Величеству людей, подошел затем с несколькими языковедами и красноречивыми магометанами к послам, говоря сперва: «Склоняйте ваши тела и затем коснитесь головами три раза земли», — после чего послы склоняли свои тела и опустили головы, однако не прикасаясь лбом до земли, и послы и знатные среди них, как королевской крови, так и другие, взяли письма Его Величества Шах-роха, Его Высочества Бай Сангхара и других детей короля, по приказу, на свои руки, после того как они их заранее завернули в кусок желтой сатиновой ткани, так как обычай среди катайцев требует, чтобы все, что принадлежит им и посылается королю, должно быть завернуто в желтое.

Этот Маулана Хаджи затем взялу них письма и передал их нескольким обрезанцам, которые стояли перед троном Его Величества, и их передали, таким образом, королю, который их сперва осмотрел, а затем снова /W 444/ поручил обрезанцам. Его Величество затем спустился с трона и внизу сел на стул, где ему поднесли 1 000 почетных платьев, а именно 1 000 келджахов[622] и 2 000 кабайев — это кафтаны, которые он роздал своим детям и близким по крови родственникам, которые их сразу же надели.

После этого семь человек из посланных легли перед троном, как: Ходжах, Куксих, Султхан Ахмед, Гейяс-Эддин и Аргедак и еще двое других, которые там встали на колени, когда им Его Величество задал несколько вопросов о некоторых делах в государстве, а также касающихся вероисповедания Мирзе Шах-роху, а затем, посылал ли Кара Джусеф[623] послов и вещи в дань; на что они ответили, что да, и что они Ваджиса, или Ватшиса, Его Величества