Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

даже там видели, и что появлялся посол от него с дарами и вещами в дань. Затем Его Величество спросил, дорогой или дешевый там хлеб и скудно или вдоволь там всех желаемых вещей; на что они ответили, что изобилие их выше всякого представления и что хлеб там в большем изобилии, чем можно себе представить. Его Величество сказал на это: «Верно. Если король по отношению к Всевышнему Богу ведет себя хорошо и искренне, то он и даст им изобилие всего и делает все дешево. Далее, — сказал Его Величество, — я намерен посылать несколько послов к Кара Джузефу, так как в его стране очень много красивых лошадей». На вопрос, безопасна ли дорога, они ответили, что если Шах-рох желал дать такой приказ и совет, то со всеми удобствами и безопасно можно ехать туда и обратно. Его Величество ответил на это, что он это знал, и прибавил затем: Вы приехали издалека, вставайте и принимайте пищу. Их привезли затем к первой площади и поставили перед каждым стол со стулом, и когда они теперь кончили есть, то им велели идти к своему постоялому двору, где они нашли приготовленный красивый котел, матрацы и подушки из дамаста, а также и обувь, или туфли, без задника из той же ткани, очень красиво сшиты, а также базилик, сандал, жаровню, бумажные напольные ковры и тонкие синовки; также они, кроме того, с обеих сторон увидели, справа и слева, еще другие котелы; для каждых пяти человек было заказано отдельное помещение, где стояли чаша и горшок, ложка и стол, предоставлены для каждых 2-x человек ежедневно 2 задние части (огузок) барана или козла, гусь, 2 курицы, 2 мана[624], муки, большая чаша с рисом, 2 твердых пряничка, конфитюры, или пища, варенная в сахаре, бочка с медом, чеснок, лук, разные виды зелени, водка и чашка, или коробка, с сахарным печеньем и, кроме того, еще несколько слуг.

Королевский обед для послов

9-го числа месяца зиходжаха вожатый послов — шакавул — пришел утром, еще очень рано, с оседланными лошадьми, известить их, что они должны вставать и сесть на лошадей, так как король устраивает для них обед; их привезли, таким образом, к двери первой площади, где тогда уже собралось около 3 000 человек. Когда теперь солнце поднялось, то открыли трое ворот и привезли послов к подножию трона, где, по приказу, они с почтением три раза наклонили голову к земле, после чего им сказали, чтобы они вышли и облегчились, то есть должны были освободиться, так как во время обеда никто не может уходить, чтобы удовлетворить природную потребность; и после этого послы расстались и спустя некоторое время снова соединились и вошли, пройдя мимо трона Юстиции, и подошли ко второму дворцу, где увидели очень просторную и красивую площадь, вымощенную шлифованными горными камнями, спереди которой стоял большой трон, возвышавшийся выше человеческого роста, с серебряными стульями с обеих сторон, а именно: один с левой и два с правой стороны. Там стояли и два обрезанца с картоном ото рта и до ушей. Далее, на этом большом троне был поставлен еще маленький трон со многими углами /W 445/ и низкими и частыми ступеньками с правой и с левой стороны, на которых было поставлено несколько кадил. Они были все из одного вида дерева, очень сильно позолочены и Маулана Джусеф-Кази, или духовный судья у мусульман, сказал нам, что прошло уже восемь лет с тех пор, как был сделан этот трон, а позолота за это время не сошла. Далее, колонны этого здания и ступеньки лестницы так искусно покрыты разными лаками, что приходилось только удивляться. Дальше поставили перед королем несколько столов, украшенных драпировками, и на них некоторые виды пищи и сахарное печенье, и с обеих сторон трона стояли красивые и хорошо сложенные ваджисы:[625] каждый опоясан колчаном и рубаком и имеет щит.

За ними стояли солдаты и какие-то всадники с обнаженными рубаками в руках. Далее, место послов было назначено с правой стороны.

Перед лицами значительными и почетными, когда они хотят оказать особую честь, они ставят три стола, для лиц менее почетных — два, и для таких, которые еще более низкого ранга — только один стол, и для остальных лиц, еще более низкого положения, которые там могли присутствовать — на двух или больше человек вместе, — один стол, как это делали и для этих послов. Дальше они поставили перед королем, вблизи окна и от зала, государственный барабан, около которого стоял человек на высоком стуле. Было у них еще особое помещение — 10 гезов в длину и столько же в ширину, — отгороженное желтым армозином, где были приготовлены пища и питье для короля.

Как только подносят пищу и питье для короля, так начинают и музыканты, и певцы свою музыку, и приходят затем семеро человек, кувыркаясь и прыгая, близко от трона, которые подают женам (женщинам) пищу и питье в больших круглых коробкообразных сосудах с крышкой такой же формы; перед ними висят занавесы, с обеих сторон перевязанные шелковыми шнурами, которые два обрезанца держат за нижние концы. Середина этих веревок устроена так, что когда тянут за них, то занавес складывается и сдвигается и между ними остается вход.

Когда все это было устроено и приготовлено и король вышел, то заиграли на музыкальных инструментах, и когда они сели, то все перестали играть.

На высоте двух гезов над головой короля висело изображение головы в виде или балдахина, и было это сделано из желтого сатина, с четырьмя драконами, которые летели друг другу навстречу.

Когда Его Величество сел, они привели послов перед королем, которые по приказу три раза склонили голову к земле и возвратились назад, к своим местам, где каждый сел перед своим столом; и, хотя каждый раз оставалось достаточно пищи и питья, все же каждый час приносили другую пищу: баранину, гусей, кур, — в то время как музыканты играли и несколько безбородых, очень красивых юношей, одетых, как девушки, напудренных керуисом и с накрашенными щеками, с жемчужинами в ушах, одетые в золотую и серебряную парчу с разными украшениями и с красиво раскрашенными бумажными цветами различных цветов, танцевали очень хорошо, в такт.

Затем два мальчика 10 лет показывали всякие фокусы, кувыркания и т. п. на двух палках; потом лежал человек на спине с поднятыми ногами; он поставил стул на плоскость своих ног, а другой человек взял все это в