Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

Милая Шана, все-таки приличия для нее – прежде всего… Что она еще говорила?

– Она считает, что ты не достоин своего статуса, – тихо сказал Тимор-Алк. – И мне кажется, она страшно любила тебя раньше. Ей стыдно, она хочет относиться к тебе как ко всем, но не может.

– Тонкий психолог, – после короткой паузы заметил Айра. – Теперь последний вопрос: готов ли ты, активировав договор о неразглашении, – готов ли ты не обсуждать проблемы нашей будущей работы ни с кем, даже со своей бабушкой?

Горло Тимор-Алка дрогнуло.

– Это зависит от того, – сказал он тихо, – активирую ли я такой договор.

– В случае если активируешь. Речь идет о том, сможешь ли ты хранить тайну проекта ото всех. В том числе… ты понял.

– Если подпишу, – Тимор-Алк поднял решительные глаза, – то буду хранить. Это не обсуждается.

– Каков твой уровень социальной ответственности?

– Один к миллиону.

– Молодец, – сказал Айра, и в голосе его определенно прозвучало удовлетворение. – Будешь назначен старшим соратником, в то время как наш друг мигрант, согласно статусу, не может рассчитывать на высокое назначение… Но мы ведь не карьеристы, верно? Для нас важнее дело.

– Какое дело? – не выдержал Крокодил.

Айра протянул ладони над озерцом.

Его поверхность подернулась рябью. В глубине, в темной мути, проступили неясные строчки, контуры; Крокодил, как ни вглядывался, ничего не мог прочитать.

– Предварительный договор о формировании оперативной группы, – сообщил Айра, – готов к активации.

– Мы так не договаривались, – напряженно сказал Тимор-Алк. – Я не стану активировать то, о чем ничего не знаю!

– Это предварительный договор, – Айра примиряюще кивнул. – Я приглашаю вас войти в группу под моим руководством. Цель – неотложные действия, имеющие отношение к стратегическому балансу Раа.

Тимор-Алк так надулся от гордости, что Крокодил обеспокоился – не лопнул бы мальчишка.

– Активируем, – сказал Айра.

Он коснулся ладонями воды. Крокодилу показалось, что она сделалась под его руками вязкой, будто смола, но когда сам опустил руки в озерцо – ничего необычного не почувствовал.

Последним коснулся воды Тимор-Алк.

– Поздравляю, коллеги, с новым статусом, – Айра легко отряхнул ладони. – Предварительный договор еще не делает вас участниками группы, но накладывает обязательства. Ты, Андрей, в ближайшие дни должен поднять свой индекс социальной ответственности, я уж не знаю как, думай. А ты, Тимор-Алк…

Мальчишка раскраснелся, не то от гордости, не то от волнения. Айра кивнул ему и раскрыл было рот, но в этот момент над его головой от дерева отделился оранжевый цветок:

– Экстренный вызов, Консул.

Айра коснулся уха, подключая внутренний коммуникатор:

– Да…

Замер, склонив голову к плечу, прислушиваясь к невидимому собеседнику. Лицо его приобрело отрешенное, почти сонное выражение.

– Я иду, – сказал он отрывисто. – Понял.

Он закончил фразу, уже стоя; кивнул сверху вниз Крокодилу и Тимор-Алку:

– Летите домой, ждите вызова. Пара-тройка дней, не больше.

И он исчез, как исчезал, бывало, на острове, – растворился среди влажных стволов, канул в сложенное гармошкой пространство.

* * *

– Это не требует ресурсов, – авторитетно заявил мальчишка. – Удаленные курсы по социологии, экономике, ну, их много. По каждой отрасли тысячи курсов… Я успел пройти три спецкурса до Пробы и вот сейчас еще один закончил.

– И эти курсы дают тебе индекс ответственности?

– Нет. Чтобы зарабатывать индекс, надо постоянно что-то делать – участвовать в обсуждении, высказывать компетентное мнение, уметь формулировать мысли, небанальные и одновременно неглупые. А уж для того, чтобы это мнение иметь и мысли формулировать, надо учиться!

Мальчишка пребывал в эйфории; полноправный гражданин, он мнил себя взрослым, но весь был как на ладони. Еще несколько часов назад он смертельно боялся и не знал, чего ждать от Айры; он разругался с бабушкой, наверное, первый раз в жизни и весь был задавлен страхом, неуверенностью, виной. Теперь, победитель, специальный участник стратегической программы, он нес свою победу бабушке: пусть знает, как многого добился внук почти сразу после Пробы!

– Стратегия и стабильность Раа – конечно, им важно, каков индекс их людей! Это если ты приставкой к синтезатору идешь работать или сортировщиком пыльцы, например, – тогда все равно, какой у тебя индекс. Тогда можно, наверное, быть тупым… Если ты Пробу проходил затем, чтобы тупить и дрыхнуть. А если ты Пробу проходил, чтобы стать гражданином…

Мальчишка запнулся – вспомнил, наверное, что гражданину надлежит быть сдержанным, и замолчал.

Челнок был готов к отправке. Экран, похожий на ледяную стенку, транслировал картинку с орбиты: зеленовато-бирюзовый диск Раа, наполовину затененный ночью. Нежная шкурка атмосферы. Крокодил прикрыл глаза; информации на сегодня было предостаточно. Пожалуй, с лихвой.

Сдержанности Тимор-Алка хватило минуты на полторы:

– Так вот: тебе присуждают индекс ответственности, и дальше от твоих действий зависит, растет индекс или падает. Все социальные и хозяйственные вопросы…

– Объясни мне, – прервал его Крокодил, – почему Айра для своей оперативной группы выбрал нас? Что, у него нет кого-то опытней тебя или компетентнее меня?

Тимор-Алк запнулся, и его зеленоватые щеки порозовели.

– Насчет меня – ты сам слышал. Ему нужен кто-то… как я. Полукровка, чувствительный… уж не знаю зачем.

– Таких, как ты, на Раа мало?

– Немного, – лаконично отозвался Тимор-Алк. – И они не проходят Пробу, чтобы ты знал.

– Ясно, – отозвался Крокодил. – А что ценного во мне?

Мальчишка пожал плечами.

Они стартовали – почти незаметно, только дрогнули кресла, экран потемнел на минуту и снова прояснился, и на нем появились далекие звезды. Я просто счастливец, мрачно подумал Крокодил. Эдак я еще и продвинусь в местной иерархии, к старости буду заседать в комнате с огромным скелетом, и все будут обращаться ко мне не иначе как «Желаю здравствовать, Консул…»

– Да, так вот, – Тимор-Алк не мог молчать. – Все социальные и хозяйственные вопросы проходят через голосование. Мнение каждого учитывается пропорционально индексу ответственности…

Вентиляция работала в полную силу, и Крокодил потихоньку начал стучать зубами.

– Где здесь пульт?

Он вспомнил, что на Раа предпочитают голосовые команды.

– Теплее… Еще теплее!

Он сел ровнее, и кресло заколебалось под ним, подстраиваясь под контуры тела.

– Мой индекс – один к миллиону! – не умолкал Тимор-Алк.

– Потрясающе, – не удержался Крокодил. К счастью, мальчишка не расслышал сарказма.

– Ты видел, как он обалдел, когда услышал? Ты видел?!

– А это высокий индекс?

– Очень серьезный, скажем так. Не обывательский!

– А у меня, значит, обывательский.

Мальчишка посмотрел на Крокодила и сбавил тон:

– Ты сам выбираешь.

В каюте-капсуле стремительно теплело. Красные цветы, росшие на потолке и спрятавшие головки от холода, теперь ожили и свесились, будто зрители с галерки, торопливо раскрывая лепестки. Фосфоресцирующие насекомые, только этого и ждавшие, взвились в воздух, и зеленоватое свечение переместилось со стен в воздух.

– А если я