Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

– Я не виноват, честное слово, – искренне сказал Крокодил. – Я даже не знал… что все может так обернуться.

– Ты не виноват, – неохотно, после паузы признал Камор-Бал. – Мне уже объяснили, что виноват только я сам.

– В чем ты виноват? Я знаю много людей, которые поступили бы так же, – быстро сказал Крокодил. – Просто по горячности. Это были настоящие люди, смелые, нормальные мужчины…

Он осекся.

– Зачем ты позвонил? – спросил Камор-Бал.

– Я просто хотел сказать тебе, что Проба – не главное в жизни…

Экран погас.

Рыбы, которым плевать было на разговоры, ярко-желтые и белые как снег, поводили длинными усами, будто вкус воды доставлял им колоссальное удовольствие. Крокодил устало привалился к стене. Где-то за стенами, под землей, в корнях большого дерева пели местные кроты; голосов было три или четыре, они то сливались, то расходились басовыми и теноровыми партиями. У-о, у-о, пели басы, а тенора сперва постукивали, имитируя звук деревянных колокольчиков, потом нежно шипели и наконец разражались чистым и светлым: Еае, еае, аеееааа…

– Информаторий.

– Андрей Строганов?

– Когда мне следует прекратить здесь жить? Когда иссякнет ресурс?

– Через десять часов. Вы получите уведомление.

– Хорошо, мне собираться недолго, – пробормотал Крокодил.

Кроты притихли. Только глубоко-глубоко, кажется, в самом центре планеты, постанывали, призывая самок, заставляя вибрировать почву, басовитые певцы.

– Информаторий.

– Андрей Строганов?

– Обзор истории и культуры Раа. Как можно более полный.

* * *

– …Внимание! Ваш ресурс для пользования жильем истекает через три минуты.

– Спасибо, я помню, – Крокодил мял и растирал щеки, будто надеясь вылепить себя заново.

Уже очень давно он не сидел над текстом по десять часов без перерыва. Теперь ему казалось, что глаза у него фасеточные, как у стрекозы, а в позвоночник загнали арматурину. Его новый родной язык не то чтобы сбоил, но ощутимо покряхтывал, переключаясь с бытовой лексики на культурологическую. Может быть, поэтому Крокодил не мог избавиться от чувства, что ему вычурным, наукоподобным слогом рассказывают примитивную легенду о сотворении мира – легенду, достойную пещерного племени.

Не было представления о возникновении на Раа разумной жизни. Не было даже гипотез. Мир Раа возник сразу, вне всякого развития, и все было при нем: единое племя с единым языком, природа, понятия не имеющая о хищниках, жертвах и естественном отборе. Во всех источниках, к которым обращался Крокодил, было написано, нарисовано, представлено в объемных клипах-иллюстрациях одно и то же: совершенный, не постижимый человеческим мышлением идеальный образ Раа воплотился в материи по воле Творца. После этого Творец ушел, не попрощавшись, а мир Раа остался, населенный разумными людьми, живущими патриархально и дружно. Просуществовав колоссальный промежуток времени, этот неизменный мир вдруг начал разрушаться; короткий, но страшный период деградации закончился с появлением стабилизаторов: первых искусственных спутников Раа.

Эта поворотная точка считалась «Вторым рождением Раа». Очень скоро, за несколько столетий, сложился новый тип отношений: патриархальное общество, пролетев все полагающиеся этапы, перешло на постиндустриальную ступень.

О принципе работы стабилизаторов Крокодил так ничего и не узнал. Может быть, ему не хватало знаний и словарного запаса. А может, авторы обзоров намеренно забалтывали читателей псевдонаучной белибердой; Крокодил понял одно: стабилизаторы были сконструированы не на Раа. Спутники – местного производства, но вот начинка их – устройства, поддерживающие материю в положении «первично», – подарок, по всей видимости, Вселенского Бюро миграции. Потому что именно в это время Бюро впервые объявилось на Раа, заключило некие «договоры» и первые мигранты со всех концов Вселенной стали появляться в дремучем лесу, удивленно оглядываться, получать «стартовый пакет» и интегрироваться в общество…

Ага.

Крокодил тер щеки, чувствуя, как горит кожа под ладонями. В «докризисные» времена, когда мир Раа был первозданен и неизменен, существовали некие обряды инициации – как в любом первобытном племени. Но только с появлением стабилизаторов, с возникновением на Раа местных отделений Вселенского Бюро миграции возникла Проба в том виде, в котором Крокодил познакомился с ней. Искусственный механизм отбора.

На планете, где, если верить источникам, изначально не было естественного отбора в природе. Ага.

Мигранты, чужаки не могли пройти Пробу. Но могли оставить потомство, если повезет. А вот уже их дети лезут из кожи вон, чтобы пройти Пробу. Потому что таков закон внутри общества, неписаный, но незыблемый: так железные стружки выстраиваются вдоль силовых линий магнитного поля. И через поколение уже нет никаких мигрантов: есть жители Раа, чья единственная цель – сделать так, чтобы дети их, мальчики и девочки, успешно прошли Пробу.

Проба, выходит, основная ценность Раа. Не комплексы орбитальных заводов, не экономика, способная прокормить всех. Не природа, одинаково щедрая и благосклонная на всех широтах, и даже не люди. Проба как священный долг, Проба как общественная святыня. Инструкторы – особая каста, но каждый сопляк знает: сдавая Пробу, ты проходишь испытание перед лицом общества, а инструктор – всего лишь инструмент. Корпя над сложным чертежом, подумал Крокодил, ты отвечаешь не перед линейкой с делениями, а перед законами природы…

Но почему именно так?

– Информаторий! Устройство власти на Раа, кто такие консулы, принцип работы местного миграционного офиса…

– Государство-община Раа функционирует на принципах демократии. Происходит индексирование граждан по уровню социальной ответственности… Внимание! Ваш ресурс для пользования жильем истекает через минуту. Вы не можете пользоваться услугами информатория с этого терминала. Будьте любезны, убедитесь в том, что вы ничего не забыли в помещении.

– О, круглый хлеб… Блин!

Эта удивительная комната помнила его гордость и его отчаяние, она помнила визит Лизы… Целая жизнь за три дня. Быстро взрослеют мигранты; странное дело: теперь Крокодилу было гораздо легче. Теперь по крайней мере он знал, ради чего прожить ближайшие дни: найти какую-нибудь общагу, где можно жить без ресурса, подключиться к тамошнему терминалу и спрашивать, спрашивать, выяснять…

– Андрей Строганов!

Крокодил содрогнулся.

– Вам пришел вызов от Айри-Кая. Принять?

– От кого?

– Айри-Кай, он же Махайрод, желает с вами поговорить. Принять?

* * *

– Привет, Андрей.

– Желаю здравствовать, Консул.

Формула приветствия прозвучала без сарказма. Или почти без сарказма. К моменту, когда перед ним появился Айра, малоузнаваемый, строгий, затянутый в свой черный костюм, – Крокодил настолько ошалел, что готов был обращаться хоть «ваше величество».

Он привык считать Раа эдаким курортом, совмещенным с парком экстремальных развлечений, но малый административный центр в очередной раз потряс его – раньше Крокодил никогда не бывал в космосе, не летал на челноке, доставляющем на орбиту, не оказывался в пространстве-лабиринте, заполненном столь необычными и постоянно занятыми людьми. И, к удивлению Крокодила, здесь царствовала строгая, ритуализированная иерархия.

Юноша, встретивший его