Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

учении св. Афанасия о Боге Отце. Более подробный анализ этого предмета нам представляется излишним, потому что учение о Боге Отце св. Афанасия имеет свое особливое значение только в связи с учением его о Сыне Божием.

Несмотря на всю очевидную несложность, простоту и близость к общепринятому Символу [веры], учение св. Афанасия о Боге Отце в новое время не избежало обычных возражений. Основываясь на отдельных отрывочных выражениях александрийского святителя, ученые нового времени [1349] – как это ни странно по видимости – объявили св. Афанасия виновным в субординационизме. Основанием для такого обвинения они считали, во-первых, встречающиеся у св. Афанасия названия Бога Отца: ὁ Θεός, εἷς Θεός, μόνος ὁ Θεός, Μονάς [Бог, Единый Бог, Единственный Бог, Единица].[1350] Но ни одно из этих названий Бога Отца при сопоставлении их с общим характером воззрений св. Афанасия не может дать в действительности никакого основания к сделанному выводу. Задачей св. Афанасия было защитить учение о троичности от арианского, духоборческого и савеллианского заблуждений. Исполнение этой задачи требовало возможно ближе держаться образа выражений Священного Писания и Церкви. Но в Писании Бог Отец наряду с Сыном Божиим называется Единым Богом (εἷς Θεός);[1351] то же выражение εἷς Θεός допускали в своих сочинениях и церковные писатели трех первых веков в приложении к Богу Отцу.[1352] Никейский Вселенский Собор внес это выражение в Символ веры и тем освятил его употребление. Освященное в употреблении со стороны таких авторитетов, как Священное Писание и Церковь, выражение εἷς Θεός могло быть употребляемо и св. Афанасием в его защите единства Божества при троичности Лиц в Нем, имеющего свое основание в Отце. Смысл употребляемых св. Афанасием выражений εἷς Θεός, ὁ Πατήρ, ἡ Μονάς [Единый Бог, Отец, Единица (Монада)] вовсе не тот, будто Бог Отец, Сам по Себе, как Лицо, есть вполне удовлетворяющее Себя содержание Божеского существа – единоличный Бог; но тот, что в Отце – начало троичного единства, поскольку Он между Божескими Лицами есть μία ἀρχή [одно начало] (источник и исходный пункт). «Никейские учители Церкви» (следовательно, и св. Афанасий), пишет Дорнер, «нигде не говорят, что Отец Сам по Себе монада, но что Отец является монадой, поскольку Он мыслится не абстрактно, но в Своей действительности или поскольку Его должно мыслить как принцип и исходный пункт ипостасного процесса, следовательно, поскольку Он не исключает две другие Ипостаси Божества, но обнимает их в Себе так, что Он не был бы Отцом, если бы от века не имел Сына и не был принципом [1353] Духа».[1354]

Слова этого богослова, признанного западным ученым миром великим и серьезным мыслителем, должны быть авторитетными для тамошних богословов по крайней мере настолько, чтобы они могли усомниться во взглядах Баура и Гизелера. Что слова Дорнера совершенно справедливы, что у св. Афанасия выражения εἷς Θεός, ὁ Θεός, Μονάς вовсе не исключают мысли о единстве с Богом Отцом Сына Божия и Святого Духа, а, напротив, всегда ее предполагают и заключают в себе, за это говорит общий образ представлений о Божестве самого св. Афанасия. Он никогда не мыслил Бога Отца отдельно от Сына Божия и Святого Духа и считал невозможным и грехом мыслить Их раздельными. Понятие о Сыне, говорит он, заключает в себе и понятие об Отце, и наоборот. В этом смысле он утверждал, что Сын Божий вовсе не имел в виду отделять Себя от Бога Отца, когда говорил: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый (Мк. 12:29) или: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог (Мк. 10:18). О единичности Бога, на взгляд св. Афанасия, можно говорить не в отношении Сына Божия, но в отношении ложных богов или в отношении тварей.[1355] Подобно тому как если бы кто стал называть источником света изображение солнца, само оно могло бы сказать относительно нарисованного солнца: «Я одно составляю дневной свет, и нет другого дневного света, кроме меня», но относительно сияния своего оно этого не сказало бы, – так и Бог не по отношению к Своему Сыну говорит Аз есмь или Аз есмь един Господь, а по отношению к твари.[1356] Необходимо обратить внимание еще на одно важное обстоятельство, именно: назвав в одном месте Сына Божия Сыном единого Бога (τοῦ ἑνὸς Θεοῦ Υἱὸν), св. Афанасий непосредственно за этим относит к Сыну Божию славословие из Послания к Римлянам: Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки (Рим. 9:5)[1357] и слова святого апостола Иоанна Богослова из его Первого Послания (1 Ин. 5:20), где он называет Сына Божия истинным Богом (ὁ ἀληθινὸς Θεός), в том же смысле, в каком называет так же и Бога Отца.[1358]

Таким образом, названия Бога Отца [Единственным Богом, Единым Богом] (μόνος ὁ Θεός, εἷς Θεός), равно как, добавим со своей стороны мы, замена слова «Отец» (Πατήρ) словом «Бог» (Θεός)[1359] у св. Афанасия нимало не могли говорить против единосущия Лиц Святой Троицы; в этих выражениях нет никакого следа субординатических остатков Александрийской школы прежнего времени, и потому такие выражения были обычными в святоотеческой литературе даже более позднего времени.[1360]

Отдел второй. УЧЕНИЕ О СЫНЕ БОЖИЕМ

Причины сосредоточенного внимания и интереса к богословствованию о Сыне Божием во все времена христианства

Вопрос о Лице вочеловечившегося Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа, был всегда самым живым вопросом христианского сознания как потому, что это центральный и самый главный вопрос в христианском вероучении, так и потому, что Лицо Богочеловека исполнено сверхъестественной таинственности, всегда в самой высокой степени привлекавшей к себе внимание всех мыслящих умов, наконец и потому, что учение Богочеловека победило целый мир, гордившийся своим накопленным веками духовным богатством.

Часть первая

Глава 1

Учение о Сыне Божием церковных писателей-апологетов. Общий вывод из учения о Сыне Божием апологетов

Мы не будем излагать учение о Лице Сына Божия апостольских мужей, потому что учение их не имеет в себе никаких признаков научности. Научное раскрытие этого догмата веры началось только со времени христианских апологетов II века.

Первым [1361] церковным писателем, открывшим путь к научному раскрытию учения о втором Лице Святой Троицы, был св. Иустин Философ и Мученик. Под его влиянием находились Татиан, Афинагор, [св.] Феофил Антиохийский и другие