Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

Достоинство метода и направления св. Афанасия в богословской науке было оценено немедленно, потому что тот и другое вполне отвечали потребностям полемики с еретиками того времени, и оттого Афанасиевой постановке научного раскрытия истин веры скоро суждено было иметь самое широкое распространение. Везде стали признавать основой и нормой богословского знания христианскую веру, содержание которой считалось как нечто объективно данное, что может быть только понято и усвоено человеческим разумом, но чего нельзя ни усовершенствовать, ни увеличить. Догматические вероопределения Вселенских Соборов укрепили это направление в христианской науке и литературе настолько, что оно в православных Церквах продолжает существовать с небольшим видоизменением вплоть до нашего времени.

Отдел первый. УЧЕНИЕ О БОГЕ ОТЦЕ

Часть первая

Положение учения о Боге Отце в церковно-отеческой литературе. Причины, объясняющие, почему учение о Боге Отце в церковно-отеческой литературе излагалось всегда кратко и в связи с учением о прочих Лицах Святой Троицы, преимущественно в связи с учением о Сыне Божием. Главные особенности учения о Боге Отце в церковной литературе трех первых веков

Первый вопрос в учении о Лицах Святой Троицы – вопрос о Боге Отце. При раскрытии учения о втором и третьем Лицах Святой Троицы учение о Боге Отце предполагается всегда как бы уже раскрытым и обоснованным. Между тем, обращаясь к церковной отечественной письменности и встречая постоянно в ней или специальные трактаты, или более или менее пространные вводные рассуждения (эпизоды) о втором и третьем Лицах Святой Троицы, нигде не найдешь специального сколько-нибудь значительного исследования или рассуждения о первом Лице Святой Троицы, а видишь только одни небольшие и большей частью отрывочные и необоснованные беглые замечания. Это на первый взгляд кажущееся странным явление объясняется очень просто следующим образом.

Вся история раскрытия учения о Боге Отце ограничивается только сверхъестественным Откровением. Оно сообщило в Ветхом и Новом Заветах представление о Боге настолько ясное, что в христианское время относительно первого Лица Святой Троицы не могло уже возникнуть почти никаких сомнений и недоумений. Отсутствию недоумений о Нем способствовала и языческая философия, приведшая сознание людей к необходимости допустить бытие реальной, абсолютной, единой и всесовершенной Причины всего сущего. Всякий сколько-нибудь знакомый с этим философским понятием легко мог согласиться и усвоить и библейское учение о Боге Отце. Вследствие этих обстоятельств церковные писатели в учении о Боге Отце могли ограничиваться только простой, почти буквальной передачей [Бого]откровенного учения. Так и было в действительности, особенно в первое время христианства.

В течение трех первых веков христианства учение о Боге Отце обычно излагалось почти буквальными словами Библии, и только изредка на основании откровенных свидетельств приводились соображения от разума, производился анализ и давались обобщения. Поэтому у церковных писателей этого времени почти нет никаких отличительных особенностей в изложении учения о Боге Отце. Ввиду этого и мы предпошлем своему изложению учения св. Афанасия о Боге Отце только самый общий перечень особенностей учения о Боге Отце за весь трехвековой период, без исследования отличительных черт учения каждого писателя.

Прежде всего внимание всякого читателя творений церковных писателей трех первых веков останавливается на неточностях в терминологии. В учении о Боге Отце всего более поражает читателя очень широкое употребление слова «Бог» вместо слова «Отец». Такое словоупотребление можно видеть у Афинагора,[1321] [св.] Феофила,[1322] Климента,[1323] [св.] Иринея [1324] и даже у Оригена.[1325] Но это словоупотребление нисколько не должно смущать читателя, так как основание для него есть в самом Священном Писании, которое также местами употребляет слово «Бог» вместо слова «Отец» (см. Ин. 6:27; Кол. 1:15; Флп. 2:6). Вероятно, поэтому употребление слова «Бог» вместо слова «Отец» сохранялось в обычае очень долгое время,[1326] и при этом в сочинениях даже таких церковных писателей, которые имели ясное, раздельное и отчетливое представление о субстанции, ипостаси, свойствах и тому подобных понятиях.

Наряду с заменой наименования «Отец» словом «Бог» в творениях писателей рассматриваемого времени останавливает на себе внимание очень распространенное употребление таких наименований Бога Отца, как Перво-Бог, Само-Бог, Всецело-Бог и т. д., которые как бы внушают мысль о несамобытности божества Сына Божия и Духа Святого или, по крайней мере, о подчиненном отношении их к Богу Отцу по Самому божеству.[1327]

Но и эта терминология может быть признана не более как только научной погрешностью рассматриваемых писателей, а никак не признаком их догматического заблуждения, и потому она не должна считаться особенно предосудительной для авторитета их как церковных учителей. Терминология эта свидетельствует лишь о том, что церковные писатели трех первых веков, серьезно занятые вопросами о втором и отчасти третьем Лицах Святой Троицы, не имели возможности сосредоточенно и с безраздельным вниманием остановиться в то же время и на точности в изложении учения о Боге Отце. Мало того, указанные писатели могут быть даже совершенно оправданы в этой своей терминологии, если будет доказано, что они употребляли наименования Бога Отца для выражения совершенно православного и глубокого воззрения на Божеские Лица как на взаимно проникающие в Самом Божестве и на отношение ко второму и третьему Лицам Святой Троицы первого Лица как начала в Божестве. А нам и представляется именно так, что исследуемые писатели, говоря о Боге Отце как о Перво-Боге, Само-Боге и т. д., имели при этом в виду именно личные свойства Бога Отца и отношение Его ко второму и третьему Лицам Святой Троицы. По нашему мнению, мысль их вкратце можно выразить так: божество каждого Лица Святой Троицы есть божество всех трех Лиц, но Бог Отец, как первый в Святой Троице, пребывает Богом Сам от Себя, тогда как Сын Отчий и Дух Святой – от Отца.

Наряду с этой мыслью у Афинагора, св. Феофила и св. Иустина встречается на первый взгляд опять очень странная мысль о неодинаковом отношении к пространству Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого. Бог Отец мыслится ими совершенно недоступным пространству, а Сын Божий и Дух Святой не только превысшими пространства, но и пребывающими в нем. Особенно ясно развита эта мысль у Иустина Философа в 60-й и 127-й главах его «Разговора с Трифоном-иудеем», где представляется немыслимым снисхождение Бога Отца с неба на том основании, что оно было бы снисхождением Самого Божества с непостижимой высоты Его обитания. Но какую бы грубую форму выражения ни принимала эта мысль, она всегда указывает только на различие формы участия Божеских Лиц в Домостроительстве Их. В этой