Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

"Так что говорить, - продолжал Ринальдини, - что бедный маленький Стив Рэттнер не смог с этим справиться, я не считаю справедливой оценкой..... Мишель знал, что он хотел делать, он делал то, что хотел, у него были все полномочия делать то, что он хотел, согласно партнерскому соглашению. Особенно в третий или четвертый раз, когда вы поняли, что он не собирается делать это самостоятельно. Это было похоже на Чарли Брауна и футбольный мяч. Когда Мишель в третий раз вытащил футбольный мяч, вы уже должны были догадаться, что он собирается сделать это и в следующий раз".

Стив признал, что некоторые аспекты этого аргумента имеют смысл. "Когда я впервые занялся банковским делом, у меня было 25 процентов инструментов, необходимых для выполнения этой работы. Я делал это не очень хорошо, но я не думаю, что кто-то мог сделать это в то время. Думаю, к тому времени, когда я стал заместителем генерального директора, у меня было, наверное, 50 процентов инструментов, необходимых для выполнения работы".

Мишель предположил, что они со Стивом не ладили. "Он не очень хорошо со мной общался", - сказал Мишель. "Я не думаю, что это моя вина. Я не говорю, что это его вина. Так бывает в жизни. Думаю, я действовал ему на нервы". Но Мишель также ясно видел, что видение Стива угрожает его авторитету. Он увидел это, когда в июне 1998 года Стив, возможно, вскользь, предложил Lazard рассмотреть возможность IPO, и он увидел это снова, в ноябре 1998 года, в душном парижском конференц-зале. Мишель считал, что Стив и его группа хотели в конечном итоге заставить фирму продаться. Один из друзей подвел итог размышлениям Мишеля, написав в Euromoney: "Мишель был прав, когда знал, что Стив хочет именно этого. Как только он увидел, что Стив именно этого и добивается, он решил, что Стив - его враг и он должен его убить, что он и сделал. Стив затеял драку и проиграл. Стив почувствовал, что у него есть возможность, подтянув за собой ребят, отобрать власть у Мишеля. Многие подстрекали его, видя возможность заработать большие деньги. Думаю, в их головах сидела мысль: "Если мы действительно хотим заработать здесь, нам нужно продавать эту штуку". Это было своего рода замешательство, потому что у Мишеля не было мотивации делать наиболее экономически целесообразные вещи, потому что он определенно не был и не является чисто экономическим человеком".

Стив согласился, что некоторые вещи он мог бы сделать по-другому, но не многие. Он отрицал, что стремился к прямой продаже фирмы. По его словам, его целью было просто привести фирму в соответствие с современными требованиями. И его сторонники в компании считают, что он именно так и поступил, пока Мишель не уничтожила его. "Оглядываясь назад, я, наверное, мог бы сделать кое-что, чтобы лучше с ним поладить, но я не уверен, что это действительно сработало бы. Как доказал Лумис, у вас есть только два варианта", - сказал он. "Ты был либо с партнерами, либо с Мишелем. Не было способа оказаться посередине и выжить. Я выбрал быть с партнерами".

ГЛАВА 17. "ОН ЗАЖЕГ ОГРОМНУЮ СИГАРУ И ПОЛЧАСА ПЫХТЕЛ ЕЮ НАМ В ЛИЦО".

Несмотря на то что до ухода Стива из Lazard оставалось девять месяцев, вечером 7 июня на пресс-конференции он выступил с "прощальным словом" перед импровизированным собранием сотрудников компании. Он сказал своим коллегам, что уходит "с большим сожалением о том, что меня не будет в этом кресле, чтобы закончить совместное путешествие". Он объяснил, что причины его ухода были "сложными" и "нелегко поддающимися описанию": это было желание найти более приемлемый баланс между работой и семьей и его профессиональная неудовлетворенность (хотя он никогда не критиковал Мишеля в открытую; на самом деле он приписал Мишелю заслугу в том, что тот сделал возможными "успехи последних двух лет"). Но в адрес Мишеля не обошлось без уколов и стрел. "Как, надеюсь, вы все чувствуете, - сказал он, - в течение последних двух лет мои амбиции были направлены не на себя, а исключительно на эту фирму. С тех пор как я занял эту должность, я ничего не просил для себя - ни большей компенсации, ни более высокого титула, ни публичного признания..... Я искал только инструменты для того, чтобы сделать эту фирму снова великой. Ища эти инструменты, я не извиняюсь за то, что хочу, чтобы мы побеждали - это бизнес не для тех, кто довольствуется вторым сортом". В заключение он выразил глубокую благодарность за новый и преобладающий дух партнерства и ясно дал понять, что хочет, чтобы его наследие оценивалось по успехам, которых добьется фирма, а не по злорадству, если после его ухода наступит "хаос". "Вы все мне так помогли, что, надеюсь, вы никогда не будете стесняться обращаться ко мне, если я смогу чем-то отплатить вам", - заключил он. "Я глубоко, глубоко благодарен вам и желаю вам всего самого лучшего в ближайшие годы. Я никогда не забуду время, проведенное вместе, и от всего сердца благодарю каждого из вас за возможность служить вам".

В течение следующих нескольких недель Стив разослал письмо "100 своим самым близким друзьям", в котором объяснил свое "объявление и будущие намерения". Отчасти его побудило к этому желание "пересадить". "Куда заведет меня моя одиссея, я, честно говоря, понятия не имею", - написал он, добавив, что у него не было никаких сроков в этом процессе или предвзятых мнений. "Но за последние несколько дней я получил множество интересных звонков, в том числе из таких мест, которые никогда бы не пришли мне в голову", - продолжил он. "Вполне возможно, что в итоге я займусь чем-то другим в коммерческом мире, хотя, возможно, и в предпринимательской сфере. Меня также привлекает мир некоммерческих организаций (причем жизнь в правительстве - далеко не единственный мой интерес и даже не самый убедительный)". Тем временем Стив, зарабатывающий теперь более 15 миллионов долларов в год, вернулся к заключению сделок. Он снова представлял интересы своего друга Брайана Робертса в компании Comcast, на этот раз в качестве утешительного приза за 9 миллиардов долларов в виде отдельных кабельных активов MediaOne Group, которую недавно купила AT&T, сорвав первоначальные попытки Comcast. Кроме того, он работал в CMP Media в ходе ее продажи United News & Media за 920 миллионов долларов. 1999 год стал для него одним из самых продуктивных.