Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

class="p">Когда вы перешли к обсуждению того, что на самом деле означало, что Брюс будет главным исполнительным директором - в понимании Брюса и моем понимании - это означало, что у нас будет возможность платить людям, продвигать их по службе и делать все подобные вещи без вмешательства, за исключением того, что у нас должен быть бюджет и мы должны быть частью фирмы. Но окончательное решение по этому вопросу в Нью-Йорке будет принимать Брюс. И мы твердо решили, что если мы хотим исправить сложную культуру, существовавшую в Lazard, сделать ее более командной и получить синергетический эффект от работы, люди должны понимать, что Брюс - главный и что он серьезно настроен на коллегиальное, командное управление. Но Мишель сказал: "Нет, я, конечно, буду иметь право вето на все эти вещи". И я очень хорошо помню, как мы поговорили по душам с Брюсом и с этим парнем, Клэем Кингсбери, и сказали: "Это не сработает. Это просто не сработает. Люди будут бегать вокруг нас, продолжать ходить к нему, и это будет кошмар. Нам лучше быть самим по себе". И Брюс - умный парень. Он сам это понял, и поэтому сделка сорвалась.

 

Бионди и Брюс считали, что Мишель очень умно вернулся к своим партнерам, объявил, что все равно будет добиваться сделки с Брюсом, а потом, когда он отступит - после легко ожидаемой бури - Мишель будет выглядеть так, будто он прислушался к требованиям своих партнеров. История о бунте партнеров Lazard затем просочилась в прессу как причина гибели сделки. "Вы долгое время были рядом с Мишелем", - заключил Бионди. "Вы думаете, Мишелю есть дело до того, что говорят партнеры Lazard? Сделка была мертва еще до того, как это произошло, потому что мы ее убили".

Независимо от того, что произошло на самом деле, в течение следующих нескольких недель огромный офис Мишеля на шестьдесят втором этаже 30-го Рокфеллеровского центра стал если не Бастилией, то эпицентром революционного пыла, охватившего нью-йоркское партнерство. После той пятничной встречи Мишель на собственном опыте убедился в опасности, которую таит в себе Первая поправка к Конституции, гарантирующая свободу слова и мирных собраний. Больше групповых обсуждений важнейших вопросов с партнерами не будет. Вместо этого Мишель по очереди встречался с ключевыми партнерами, чтобы попытаться прийти к консенсусу относительно того, как следует управлять фирмой в эпоху после Феликса. "Мишель любит все делать один на один", - говорит один из бывших партнеров. "Он ненавидел большие собрания, потому что люди могли наброситься на него". В результате этих обсуждений сформировалось мнение, что Мишель больше не может управлять фирмой в одностороннем порядке. Аргумент заключался в том, что исторически сложившаяся плоская структура Lazard, где практически все - от банковского дела до управления активами, от рынков капитала до недвижимости - подчинялись ему, поскольку только он принимал решения о вознаграждении и продвижении партнеров, больше не работает. Теперь фирма была слишком большой и имела слишком много направлений деятельности, чтобы Мишель мог управлять ею в одиночку. Большинство старших партнеров не сказали, но теперь, когда фирма, казалось, вышла из-под контроля, стало очевидно, что, по их мнению, Мишель больше не обладал ни интеллектуальными, ни темпераментными навыками, чтобы управлять Lazard изо дня в день.

В результате этих мучительных дискуссий в лице Стива Раттнера появилось сочетание Дантона, Марата и Робеспьера. С тех пор как в 1995 году Кен Уилсон занял пост главы банковского отдела, Стив вернулся почти исключительно к заключению сделок. После того как 30 апреля Феликс ушел на пенсию, Стив стал крупнейшим производителем фирмы. Стив вспоминал: "Все говорили Мишелю: "Мишель, ты должен что-то сделать!". Мишель отвечал: "Что?". Из всего этого появился я, и, честно говоря, я был, наверное, последним, кто стоял на ногах. Многие говорили: "Ну, я не знаю. Он никогда ничем не управлял. Один раз он занимался банковским делом, и это не всем понравилось, но кто знает? Случилось так, что многие значимые люди, включая специалистов по управлению активами, Дэймона и некоторых высокопоставленных банкиров, сказали: "Стив, возможно, не идеален, у него недостаточно опыта для этого" - а я, конечно, так не считал, - "Но больше никого нет. Если вы не поручите это ему, мы действительно окажемся на краю пропасти".

Стив также заручился поддержкой Лумиса, который тогда еще жил в Сан-Франциско, но уже возвращался в Нью-Йорк и написал Мишелю длинное письмо от имени Стива. Однако проблема для Стива и Lazard в том, что его пригласили возглавить нью-йоркское партнерство, заключалась в том, что в тот самый момент он также рассматривал возможность устроиться на работу во вторую администрацию Клинтона. Стив и Морин подняли до стратосферы свое взаимодействие с Клинтонами и их финансовую поддержку. Он собрал миллионы для Клинтона в 1996 году, будучи одним из руководителей кампании по сбору средств на Уолл-стрит. Вскоре после инаугурации Клинтона на второй срок, когда революционный пыл внутри Lazard нарастал, Стив узнал, что его кандидатура рассматривается на "достаточно интересную работу" во второй администрации Клинтона. Он не стал говорить, какую работу ему предложили, потому что не хотел, чтобы человек, который ее получит, думал, что он или она были вторым выбором. "Я не собирался быть министром финансов", - вот и все, что он сказал. "Это была работа, которую, если бы не это, я бы взял. Шестью месяцами раньше я занимался банковскими делами, а в следующий момент уже думал о том, чтобы стать либо Вашингтоном, либо кем-то в Lazard".

После того как партнеры выдвинули его кандидатуру на пост главы Нью-Йорка, Стив начал "долгую серию мучительных переговоров" с Мишелем "о том, что я буду делать". По его словам, он не собирался соглашаться на новую должность в Lazard "без определенных полномочий" со стороны Мишеля на фактическое управление Нью-Йорком. В какой-то момент, в середине этих переговоров, в знак наметившейся разрядки между двумя мужчинами, Феликс спросил Стива, нужен ли ему его офис. Стив ответил ему "нет", но на самом деле он имел в виду "пока нет". Переговоры между Мишелем и Стивом привели к заключению "некоего туманного" соглашения между ними, которое так и не было оформлено в виде контракта, хотя "мы действительно кое-что записали и подписали", согласно которому Стив должен был участвовать во встречах с Мишелем, где отдельные партнеры получали свой годовой процент прибыли - роль, которую Лумис отчаянно хотел, но Мишель никогда раньше не допускал. Был создан новый исполнительный комитет, в котором Стив определял повестку дня и