Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

время - например, часами встречается с новыми потенциальными партнерами или клиентами, чтобы поболтать об искусстве или политике, - и того, который с удовольствием натравливает партнера на партнера, чтобы обеспечить собственную значимость, и который с удовольствием препятствует усилиям бывших клиентов, осмелившихся не использовать Lazard для своих сделок M&A. Последний Мишель был охарактеризован как холодный, подлый и манипулирующий. "Его радость - власть и ее использование", - сказал один из руководителей, знавший Мишеля много лет. "Будьте осторожны с ним, - добавил другой, - он ослепительно безжалостен". Но откровение заключается в том, что - не далее как в 1997 году - это вообще было каким-то откровением. Маленький грязный секрет сверхдарвиновского мира инвестиционного банкинга всегда заключался в том, насколько обаятельны, терпеливы и заботливы инвестиционные банкиры со своими клиентами, прессой и привлекательными женщинами и насколько мелочны, неуверенны, предательски и, да, безжалостны они друг с другом. Количество изгвазданных коллег, которых приходится топтать инвестиционным банкирам, находящимся на вершине своей профессии, заставило бы вздрогнуть морского пехотинца. Оставим литературному эрудиту Томасу Пинчону и одному из его иконоборческих персонажей в эпизодической роли должным образом высмеять такое поведение: "Те, чьим непреходящим объектом является власть в мире, рады без зазрения совести использовать других, чья цель, разумеется, выходит за рамки всех вопросов власти. Каждый считает другого стаей заблуждающихся глупцов".

Мишель сказал Эндрюсу, что намерен руководить Lazard еще долгое время, несомненно, подбадривая тех партнеров, которые считали, что его неспособность отказаться от власти сдерживала развитие фирмы. Они были вместе в роскошной, наполненной искусством квартире Мишеля на Пятой авеню - впервые он пригласил туда представителей прессы. "Есть такая мода, - сказал он, пуская вокруг себя сигарный дым, - которая, как мне кажется, вызвана тем, что люди привыкли к тому, что люди из государственных корпораций уходят на пенсию. Я же не намерен уходить на пенсию. Когда я стал партнером в 1961 году, Андре Мейеру было 63 года. Когда я стал со-старшим партнером в 1977 году, ему было 79. ЯСНО? Так что я думаю, что у меня еще много времени".

Неудивительно, что Мишель попытался повлиять на статью Эндрюс, с самого начала дав ей понять, как только она переступила порог квартиры, что ему не понравилась ее статья в журнале New York. "Он сказал, что его разочаровало то, что я ее прочитала", - вспоминает она. "Он посмотрел на меня и поднял бровь. Он сказал, что ожидал от меня гораздо большего. Он сказал: "Это все было так подло"". Некоторые партнеры Мишеля считали, что статья в Vanity Fair - это просто перебор: слишком много разоблачений, слишком много признаний, слишком много Мишеля. "По какой-то причине он решил написать эту статью в Vanity Fair", - сказал один из партнеров. "В ней говорилось о Лазарде, его личной жизни, двух женах - его жене и его девушке - всех его домах, отношениях с детьми. Все эти вещи, от которых мы были в шоке. Вот этот частный человек, и это вызвало, я имею в виду, знаете, я помню, как Феликс говорил это в стольких разных случаях, что Мишель сошел с ума. День, когда Мишель потерял голову, можно датировать той статьей в Vanity Fair. Это был первый раз, когда, как мне кажется, Мишель поставил себя выше других партнеров в Соединенных Штатах с точки зрения видимости. И это, я думаю, очень беспокоило Феликса".

Независимо от того, что думали его партнеры, Мишель был верен своему слову. Через шесть недель Эдуарда не стало. В тот самый день, когда президент Клинтон объявил о назначении Феликса послом во Франции, во французской прессе появились сообщения о том, что Стерн покинет фирму и откроет собственную инвестиционную компанию, часть денег в которую поступит от Lazard. Официально об уходе Эдуарда стало известно 1 мая 1997 года. Он был исключен из числа генеральных партнеров и сохранил за собой лишь небольшую долю в Lazard Paris. Его новая фирма, базирующаяся в Женеве и имеющая офисы в Париже и Нью-Йорке, получила неловкое название Investments Real Returns, или сокращенно IRR, - игра на основной концепции частного капитала - внутренней норме прибыли. IRR начал с 600 миллионов долларов для инвестиций: 300 миллионов долларов от того, что сейчас является Eurazeo, крупного публичного фонда прямых инвестиций во Франции, контролируемого Мишелем (и образованного в результате слияния Eurafrance с Azeo), и 300 миллионов долларов от Эдуара и его друзей. "Эдуард обладает большим и настоящим талантом инвестора", - объяснял в то время Мишель. По сути, 300 миллионов долларов от Eurazeo были ценой, которую Lazard заплатил за то, чтобы Эдуар мирно ушел и не подавал в суд. "Он всегда зарабатывал деньги, когда уходил", - говорит Мишель. В этот самый момент, неизвестно для кого, Эдуард и Беатрис решили развестись. Действительно, они скрывали новость о разводе "несколько месяцев" - даже от Мишеля, - чтобы это не помешало Эдуару покинуть фирму. Беатрис осталась жить в Нью-Йорке на Сентрал-Парк-Уэст с тремя детьми школьного возраста, Матильдой, Луи и Генри. Эдуард переехал в Женеву, но у него также была квартира в Париже и замок во французской сельской местности, где он хранил таксодермические свидетельства своих охотничьих эпизодов.

По мере того как новости об их разводе постепенно просачивались наружу - хотя сам факт развода оставался очень хорошо скрытым в течение многих лет, - теоретики заговора Лазарда предположили, что Эдуард женился на Беатрис только для того, чтобы сблизиться с Мишелем и продвинуть свои профессиональные устремления. Эти домыслы только усилились после неудачного путча Эдуара в День благодарения и его разрыва с Беатрис. Но на самом деле он оставался преданным отцом своих детей, часто навещая их в Нью-Йорке. Он разговаривал с ними, а также с Беатрис почти каждый день, и они все вместе ездили в отпуск. После развода он сказал своей сестре: "Я люблю и уважаю Беатрис. Она воспитывает моих детей. Она многое мне дает".

В связи с назначением Феликса послом во Франции Мишель сделал заявление для прессы: "Феликс Рохатин был моим партнером на протяжении более 35 лет, и я с большим чувством поздравляю его с этой важной новостью. Феликс был превосходной и важной частью нашей фирмы, и эта новость является признанием его лидерства, проницательности и большой любви к своей стране. Мы желаем ему всяческих успехов".

 

 

 

ГЛАВА 16. "ВСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, НО НИ ОДНОГО ПОЛНОМОЧИЯ".

После ухода Эдуарда и скорого ухода Феликса в прессе появились обычные спекуляции на тему