Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

меня нет ответа. И я полагаю, что у г-на Мессье тоже нет ответа на вопрос, было ли присутствие Стерна очень важным, важным или не очень важным в его решении покинуть фирму. Но очевидно, что это опять-таки синдром преемственности. Как только у людей появляется ощущение, что будет преемник, люди, которые обычно хорошо сотрудничают, начинают не доверять другим, говоря: "Ха, есть шанс, что это он, а не я"".

Мишель и Мессье обсуждали решение Мессье покинуть фирму в течение нескольких недель. Мишелю стало ясно, что Мессье решил возглавить фирму. "Я должен был это знать, но не знал", - сказал он. "Но меня это не шокировало, потому что он был достаточно умным и хорошим". Однако Мишель подозревал, что Мессье, возможно, был слишком французом, чтобы руководить фирмой в глобальном масштабе. "Важно, чтобы американцы легко относились к кому-то, а Мессье не показался мне тем, к кому американцы легко относятся", - сказал он.

Как приход и успех Мессье вдохновлял молодых банкиров Lazard, так и его внезапный уход разбил им сердца. "В какой-то момент Мишелю пришлось выбирать между Эдуардом Стерном, который был зятем, и Мессье, который был банкиром, и притом хорошим", - вспоминает Жан-Мишель Стег, бывший партнер Lazard, который сейчас руководит Citigroup во Франции. "Для меня это был конец, я знал, что уйду. Теперь стало ясно, что я работаю на семью. Они выбирают династический путь, а не самого квалифицированного банкира для создания консультационной фирмы, которая сможет выжить". Другой французский партнер сказал о Lazard Paris после ухода Мессье: "Партнеры там похожи на старые фотографии стареющих советских лидеров, наблюдающих за первомайскими парадами".

Как и было предсказано, Эдуард оказался весьма непростым человеком. Тем не менее, несмотря на то что он не был традиционным консультантом по слияниям и поглощениям, его потрясающий интеллект оказался бесценным, как только он приехал в Париж. После ухода Мессье он помог возродить парижский филиал, заключив несколько крупных сделок с важными клиентами. Он добился от французского правительства разрешения на продажу компанией Lazard киностудии MGM, которую Кирк Керкорян купил за 1,3 миллиарда долларов. Он также консультировал L'Oreal по вопросам приобретения Maybelline за 754 миллиона долларов у фонда выкупа, контролируемого Брюсом Вассерштейном. Он также был ведущим банкиром в Lazard при приватизации Pechiney, французской алюминиевой компании. "Поначалу Эдуарда воспринимали скептически только потому, что он был зятем Мишеля", - размышляет один из партнеров. "Затем он добился огромного успеха в Париже в коммерческом плане, так что в целом люди отнеслись к нему с большим уважением".

Фирма начала потакать Эдуарду - а какой у нее был выбор? - в его увлечении прямыми инвестициями, Дальним Востоком и неудачным выходом Lazard на рынок деривативов. Мишель назначил Стерна членом наблюдательного комитета из трех человек, ответственного за инвестирование не менее 15 миллионов долларов в год из средств фирмы и партнеров непосредственно в частные инвестиции. Феликс даже выдвинул Эдуарда в состав исполнительного комитета фирмы. Тем не менее во французской прессе Эдуарда называли "неуправляемым зятем" (le gendre incontrolable).

На пике своего влияния в фирме, в ноябре 1995 года, Эдуард стал объектом очерка в Forbes, написанного бывшим финансовым аналитиком Lazard Кейт Бонер Льюис. Они вместе ужинали в ультраэлегантном ресторане Laurent, расположенном недалеко от президентского дворца в Париже. Когда Бонер Льюис спросила Стерна об инциденте с его отцом и семейным банком, Стерн произнес свою знаменитую мантру: "Я просто ненавижу некомпетентность", а затем добавил для убедительности: "Мой порок - нетерпение и плохой характер". Он также сказал ей, что залогом его успеха стала безжалостность. "Недостаточно родиться с хорошим именем", - сказал он. "В своей жизни я иногда бывал жесток. Я сожалею об этом только потому, что создал почти неизменный образ себя для других. Такова жизнь. Я должен жить с этим". Несмотря на то, что выходки Эдуарда разбили все стекла в Lazard, Мишель защитил его в статье Forbes. "Я думаю, все преувеличивают так называемую враждебность к Эдуарду", - сказал он. "Я думаю, что Эдуард просто из тех людей, которые получают удовольствие от мысли, что их не любят".

Несмотря на то, что во время романа Феликса с ФРС не было никаких упоминаний о том, что Стерн может стать преемником Феликса - в то время как в обществе было много предположений о том, что произойдет, если Феликс наконец покинет Lazard, - тема Стерна как преемника Мишеля была частью статьи Эндрюса "Феликс теряет его". Там была фотография грозного Стерна, сидящего в конференц-зале Lazard в Париже, под портретом основателя Lazard. Феликс, однако, сказал, что сомневается в том, что Эдуард станет Единственным. "Я не думаю, что Эдуард будет управлять фирмой", - сказал он Эндрюсу. "Мишель считает важным, чтобы он был рядом, как продолжение после ухода Мишеля, но я не думаю, что он хочет, чтобы он управлял фирмой". В беседе с Эндрюсом Феликс также добавил: "Эдуард - мерзкий тип". Неназванный человек сказал, что Мишель спросил партнеров об Эдуарде и получил более резкое сообщение: "Если он повысит Штерна, то многие партнеры в Нью-Йорке уйдут".

Хотя многим в Lazard казалось, что Мишель готовит Эдуарда к роли своего преемника, его нетерпение и дерзость вели его по пути саморазрушения. Во-первых, именно в это время начал рушиться его брак с Беатрис. Поговаривали, что у него было множество интрижек. Хотя он отрицал это, Мишель якобы сказал одному из своих партнеров: "Беатрис будет лучше, если она разведется с Эдуардом". Пока он управлял Парижем, многие молодые перспективные партнеры ушли вслед за ним. Целое поколение молодых будущих лидеров Парижа ушло из-за сочетания стиля Эдуарда и постоянного отказа старой парижской гвардии отказаться от контроля или доступа к клиентам.

Пока Стерн руководил Парижем, он нанял Анну Лавержон, тридцатисемилетнюю бывшую советницу по экономическим вопросам президента Франции Франсуа Миттерана. Она провела несколько месяцев, работая в Нью-Йорке, и стала партнером в Париже в январе 1995 года. Она была единственной женщиной-партнером в Париже и одной из четырех женщин-партнеров во всем Lazard. Год спустя генеральный директор Pechiney, недавно приватизированного французского алюминиевого гиганта, попросил Лавержон войти в совет директоров компании. Такая просьба для банкира считается большой честью, особенно для столь молодого партнера. Однако Эдуар был в ярости. Он был советником Pechiney, а не Лавержон, и считал, что заслуживает места в совете директоров.

Некоторые считают, что за выбором Лавержона в качестве директора Pechiney стоял Мишель, прекрасно понимая, что он нашел точку опоры для своего зятя и этот выбор приведет Эдуара