Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

которые вы нам сшили, и пригласить вас на эти выходных в Пушкинский музей.

Тамара Михайловна, которая к нам привыкла, даже не оторопела, а чуть улыбнулась, сделала книксен и даже сказала довольно громко:

– С большим удовольствием, Николай…

Мы первый раз увидели, как Тамара Михайловна улыбается. Коля подставил руку калачиком, и она впервые на нашей памяти не схватила Володю за руку и не потребовала попрощаться, а продела свою руку в Колину и вышла с нами из Дома пионеров.

Глава шестая

1

Встретились на «Парке культуры». Бранд тоже пришел, сказал, что решил дать шанс нашему городочку. И мы пошли. Сначала Валенок привел нас в Мансуровский переулок и показал дом Мастера – маленький деревянный дом за забором.

– А сейчас там что? Контора?

– Нет, это частный дом. В нем люди живут.

– Фигассе. А как так получилось?

– Ну, вообще говоря, если не считать поселка на Соколе, в Москве есть еще несколько частных домов. Говорят, они все остались за владельцами по личному распоряжению Ленина.

– Здорово, наверное, жить в частном доме в центре города…

– Так себе, на самом деле. То крыша проваливается, то ремонт надо делать за свой счет. У меня там знакомые живут.

– Можно сюда зайти?

– Нельзя. Пошли дальше.

В конце Суворовского бульвара Валенок показал место, где Бегемот садился в трамвай. Потом показал на памятник Тимирязеву:

– На этом месте, по легенде, Маяковский снял шляпу перед Булгаковым. Тогда памятник только открыли, а Маяковский и Булгаков проходили мимо и соревновались в остроумии. Булгаков показал на памятник: «Смотри-ка, Тимирязев стоит…», и тогда Маяковский снял шляпу.

Дошли до Литинститута:

– Грибоедов. И жил тут, конечно не Грибоедов, а Герцен…

Пошли обратно через Трехпрудный переулок в сторону Спиридоновки.

– Вот здесь Бездомный пытался догнать Коровьева и Бегемота.

На Патриарших показал на вторую с дальней стороны бульвара скамейку.

– Считается, что вот на той Берлиоз и Бездомный встретили Воланда. А турникеты стояли здесь, у павильона. Хотя по Малой Бронной трамвай никогда не ходил. Ну все. Теперь на Бисы, в нехорошую квартиру.

Мы вышли на кольцо, к остановке Букашки, и через несколько метров Валенок нырнул направо, в подворотню, и махнул нам рукой. Открыл первый подъезд дома, который стоял торцом к нам:

– Пришли.

В подъезде буквально все стены от пола до потолка были исписаны цитатами из романа: «Невидима и свободна!», «С котами нельзя!», «Молчаливая галлюцинация», «Осетрина второй свежести», «Рукописи не горят»… Попадались также стихи и длинные высказывания. А еще рисунки. Персонажи были нарисованы такими, какими я их себе представляла. Кот с позолоченными усами и в бабочке. Настоящий Коровьев в клетчатом пиджаке и с треснувшим моноклем. Но больше всего поразило лицо молодого человека с длинными волосами и в черных очках. Абадонну невозможно было спутать ни с кем.

– Смотри, – Валенок показал на небольшое углубление над входом в подъезд.

На высоте метров трех или пяти, в пространстве между крышей подъезда и окном была нарисована терраса с черно-белым шахматным полом, вдалеке виднелись очертания какого-то города и огромные заходящее солнце. На этот закат смотрел человек, которого зритель видел со спины и то не целиком – часть головы, руку и спину. Ветер дул ему в лицо, поэтому кусок белого плаща завернулся, и зрителю стал виден кровавый подбой.

– Пошли выше. Там еще интереснее.

Я не могла оторваться от рисунков и надписей, а Валенок уже тащил меня наверх. На площадке между вторым и третьим этажами обнаружились Ли и Ангел. Ангел склонился над Ли и нервно бормотал:

– Ничего, ничего, старичок… Ничего, старичок… Старичок…

А у Ли закатывались глаза, и он часто дышал. Бранд подошел к Ли и взял его за руку. Потом повернулся к Ангелу:

– Что это? – спросил он.

Ангел не ответил. Тогда Бранд со всего размаху двинул ему в челюсть – так, что разбил губу.

– Что это?

– Винт.

Бранд повернулся к нам:

– Значит так. Срочно бегите и вызывайте скорую.

Мы побежали.

– Я пойду стопить скорую, если вдруг мимо проедет, а ты дуй в будку, – скомандовал Валенок.

Я добежала до телефонной будки, которая на счастье была не занята. Набрала 03. После нескольких гудков послышался голос: «Подстанция». У меня началась паника, потому что ведь, кроме Садовая 302-бис, адреса я не знала. В этот момент я через стекло увидела, как Валенок выскочил на вторую полосу кольца и раскинул руки навстречу ехавший на него скорой.

– Человек умирает! – кричал он.

Скорая припарковалась у тротуара, оттуда выскочил фельдшер, и они вместе с шофером заорали на Валенка трехэтажным матом. Валенок только повторял:

– Человек умирает, человек умирает!

Из машины появилась маленькая медсестричка с чемоданчиком.

– Скорее, пожалуйста, пожалуйста, быстрее! Там человек умирает!

Мы поскакали в подъезд. На площадке между этажами лежал уже полураздетый Ли, а Бранд сидел рядом и держал его руку. Ангел куда-то испарился.

– Слава богу, где вы так долго шлялись? – И уже медикам: – Пациент, овердоз винтом, тахикардия, остановки сердца не было.

– Блядь. Второй за сегодня, – откликнулась сестричка.

– Ась, давай как обычно, – сказал фельдшер.

– Да у них заебешься вену искать, – ответила сестричка.

– Нет, этот из новичков, – сказал Бранд и показал на вены.

– Тогда лучше.

Сестра разбила ампулу и набрала шприц.

– Может, я? – спросил Бранд.

– Отвали.

– Вторая подстанция.

– А, – кивнул фельдшер. – Все равно я колоть буду.

Фельдшер быстро наложил жгут и ввел лекарство.

Наверху открылась дверь:

– Сейчас я милицию вызову! Житья от вас никакого нет!

– Порядок. Скорая помощь, – крикнул наверх Бранд, и дверь закрылась.

– Ну, сейчас посмотрим минутки две или три. Может, оклемается.

– Точно должен, – ответил Бранд. – Слышь, старик, ты это… Вызов не оформляй, а?

– Понятное дело, – вздохнул фельдшер. Потом еще раз измерил пульс у Ли. – Вроде зашелестел… Как дальше действовать, знаешь? Ладно, мы пошли.

– Спасибо вам большое! На бой не забудь ампулу списать, брат! – крикнул Бранд вдогонку.

– Не учи ученого, – огрызнулся фельдшер.

Постепенно дыхание Ли стало ровнее, но глаз он так и не открывал.

– Что с ним делать? – спросил Бранд. – Ко мне нельзя, у меня мать вычислит в ту же секунду.

– Ко мне тоже. У меня там родители. Они вообще такого никогда не видели. Начнутся вопросы, истерики…

– Тогда придется ко мне, – вздохнул Валенок.

Как только Ли немного пришел в себя, Бранд напялил на него свитер и куртку, а Валенок сунул мне в руки портфель, они с Брандом взвалили Ли на плечи и повели в метро.

– Пошли, и не отставай! – крикнул мне Валенок.

У входа на Маяковку Валенок проинструктировал:

– Значит так. Мы его поволокем через турникеты, а ты спроси что-нибудь у той, в будке.

Я понятия не имела, что спрашивать, коленки у меня подгибались, но я