Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

Так жалко его было.

– Но мне же больно! Нет, подожди. Мы не будем целоваться до тех пор, пока ты мне не скажешь, что случилось.

– Неважно.

– Нет, важно. Посмотри, что ты только что сделал.

Я вскочила с дивана и подбежала к зеркалу. На шее светился здоровенный засос.

– Ну что я родителям врать буду?

– Прости.

– Да при чем здесь «прости», «не прости». Я же вижу, что с тобой что-то не так.

Он опустил голову.

– В школе?

Кивнул.

– Рассказывай.

– Два банана. По русскому и литературе. И исправить не дают. Это значит, что с медалью начинаются проблемы.

– Черт, черт, черт!

– И еще в райком комсомола вызвали.

– Зачем?

– Будут разбирать личное дело, стыдить. Я-то переживу, конечно. Другое дело, что характеристика вылетает в трубу. А без медали с плохой характеристикой прощай универ и Долгопа.

Я знаю, что он не хотел плакать. Он держался. Потом он посмотрел на меня и в его глазах стояли слезы. Я обняла его голову.

– Милый, любимый, родной, солнышко, счастье мое, моя радость, принц мой… – Я целовала его руки, лицо, шею. – Мое негаданное счастье. Я буду рядом. Я знаю, как страдаешь, страдаешь невинно, из-за меня, любовь моя. Ты мой подарок, мой друг, прекрасный, лучший. Единственный мой, самый близкий. Ты всем пожертвовал ради меня… Я буду с тобой… Мы будем вместе…

– Ну что ты, что ты… – Мишка встал с дивана.

Я встала перед ним на колени, обняла его ноги.

– Они сволочи. Прости меня, я не знаю, что делать, прости меня… Я отравлю их всех…

Мишка сел на диван, обнял меня, и так мы и сидели, не шевелясь. Нам было страшно.

5

Наконец-то начали шить костюмы. Я срисовала свой с фотографии Гиппиус, где она сидит в бриджах и с огромным бантом на шее. Подходящую кофточку выпросила у матери и уговорила ее пожертвовать на благое дело газовый шарф. Хуже всего дело обстояло с бриджами. Где в Москве можно взять бриджи? Я даже прокатилась до ипподрома, но там, конечно, никакого магазина с формой для жокеев не было. Пришлось перекрасить и обрезать треники, пришить к ним по ряду пуговиц снизу на каждую штанину. Конечно, не бриджи, колени будут отвисать после первого выхода, но что поделать. Но больше всего было жалко, что у меня нет таких чудесных полусапожек на каблуке, как на фотографии. Ничего не помогало. Кроссовки не наденешь, школьные тапочки тоже. Попыталась встать на шпильки, но я в них хожу как корова на льду. Пришлось опять идти на поклон к родительнице, и мы поехали в магазин Союза театральных деятелей и купили туфли для бальных танцев, на небольшом каблуке и с перепонкой. Не могу сказать, что я себе нравилась в таком костюме, но если уложить волосы, забыть, как выглядела Гиппиус, и еще немножко прищуриться, в общем получилось ничего.

Самые большие сложности возникли с мужскими костюмами. С ними было совершенно непонятно, что делать. Ни одной идеи. И тут на помощь неожиданно пришла Тамара Михайловна. Уж не знаю, откуда она достала столько материала, но его как раз хватило на два приличных костюма. Потом она распорола свое пальто и из подкладки сшила еще и жилетки. Так и получилось, что Коля стал приезжать к Володе домой. Его рассказы после этих визитов мы слушали, как рассказы сталкера.

В крохотной однокомнатной хрущевке жили Володя, Тамара Михайловна и ее мама – злющая вредная старуха, которая помыкала всеми как могла, а при попытке сопротивления валилась на пол и начинала стонать, что она умирает и все хотят сжить ее со свету.

В результате всех этих визитов на свет появилось два приличных костюма. Пиджаки были длинные, как у битлов, только с лацканами. Коля немедленно заявил, что в таком виде он может и на экзамены пойти, но Нина на него зарычала.

Однако была еще одна проблема. Мальчиков у нас было два, а мужских ролей – шесть, и совершенно непонятно, как отличить одного персонажа от другого. Когда мы писали – ну ок, дописывали – пьесу, мы не подумали о том, как зрители будут отличать одного персонажа от другого.

Интересный ход придумала, как обычно, Нина. Правда, пришлось опять переписать пьесу. Она придумала, что у Коли и Володи будет по три платка разного цвета. В первой сцене знакомства, когда ребята будут представляться «Я Волошин» или «Я Иванов», они будут доставать платки и вставлять их в нагрудный карман. Таким образом, по цвету платка зритель будет понимать, какой герой перед ними в данный момент. У Нинки всегда отличные идеи.

После репетиции, как обычно, объявили чтения. Володарский, который весь день ходил с загадочным видом, начал читать свои стихи. Как это ни удивительно, на этот раз в его так называемых стихах промелькнуло несколько очень приличных строк. Мы с Ниной аж переглянулись. Потом еще читали, но Володарскому что-то не терпелось, и он старался как можно быстрее закончить чтение. В конце концов, он не выдержал:

– Друзья! У меня для вас есть очень, очень радостная новость! Журнал «Вершина» готовит публикацию работ участников молодежных литературных объединений, и я настоял на том, чтобы нас тоже взяли! Мы сможем опубликовать в номере пять наших стихотворений! Так что, пожалуйста, подумайте, какое вы хотите опубликовать, и принесите тексты на следующее занятие. Желательно набранные. Я дам одно из своих последних!

«Тоже мне, молодежь», – подумала я и начала прикидывать, какое стихотворение я хочу опубликовать первым.

Вдруг раздался голос Володи:

– Дмитрий Станиславович, знаете, дело в том, что Коле в этом году поступать в литинститут и ему нужны публикации. С февраля начнется творческий конкурс. И если к экзаменам он произнесет еще хотя бы одну опубликованную подборку стихов, это пойдет ему на пользу. Поэтому я отдаю свое место в сборнике Коле.

– И я, – сказала Нина.

С неохотой, но пришлось признать, что Володя прав. Поэтому я тоже скрепя сердце отдала свое место Коле. Володарский выглядел так, будто его внезапно поймали и ощипали догола. Вжал голову в плечи, насупился, запыхтел. Несколько минут он боролся с собой, но в результате сказал:

– Какое верное решение! Володя, как я об этом не подумал! Действительно, Коле эта публикация гораздо нужнее. Поэтому я тоже отдаю свое место Коле.

Мы зааплодировали.

– Ну, будем расходиться… – бодро сказал Володарский.

По его физиономии было понятно, что ему надо просто остаться одному и попрощаться с несостоявшейся публикацией.

На выходе Коля подошел к Тамаре Михайловне, поклонился, поцеловал ей руку:

– Тамара Михайловна, я еще раз хочу поблагодарить вас за невероятные костюмы,