Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Вместе с этим я просил первого секретаря султана довести до сведения его величества, что мы, к сожалению, должны 10 июля выехать обратно в Россию, т. к. здоровье членов отряда сильно пошатнулось, и мы должны прервать работу в госпитале 6 июля. В ответ на это, когда отряд 4-го июля присутствовал на селямлике, чтобы этим выразить султану благодарность за гостеприимство и как бы откланяться перед отъездом, первый камергер Эмин-бей передал мне приглашение его величества султана пожаловать на обед со всеми членами отряда на другой день в 6 часов в Ильдиз-Киоск.[440] К счастью, в этот день, почти все члены отряда были на ногах и могли воспользоваться приглашением, за исключением больной тифом старшей сестры, оправившегося от тифа доктора Алексинского, эвакуированного несколько дней перед тем в Россию и еще одной сестры, заболевшей в этот день.

За нами прислали придворные экипажи и торжественно повезли во дворец шагом. В первом ландо сидели две сестры, состоявший при отряде Нерми-бей и я, во втором – две сестры, драгоман посольства и главный врач и т. д.

По приезде в Ильдиз-Киоск мы были встречены заведовавшим церемониальной частью двора Мунир-пашой, командующим главной квартирой Шакир-пашой и другими сановниками, которые все были чрезвычайно любезны ко всем нам. Султан[441] на обеде не присутствовал, а на председательском месте сидел министр двора Мунир-паша. Обед был из 14 блюд, Все было подано по-европейски, но было очень утомительно сидеть за столом. После обеда повели нас в сад, где подали кофе, но пошел дождь, мы вернулись в комнаты. Вскоре появился первый секретарь султана. Затем, на большом подносе, несли свертки, завернутые в красные шелковые платки. Это были ордена и подарки от султана всем нам. Таксим-бей лично раздал их. Сестры получили чудные золотые вещи, кольца, брошки, браслеты. Доктора – портсигары. Я получил дивный золотой портсигар, усыпанный бриллиантами. Посредине из бриллиантов была надпись по-турецки «на память». Кроме этого я получил орден Османие[442] на шею.

Нас попросили надеть ордена и повели в верхний этаж к султану. В зале нас построили всех в одну линию, я стал на правом фланге. Против нас встали приглашенные, не принадлежавшие к отряду – наш военный агент, драгоман посольства и др. лица. Султан вышел к нам в пальто и перчатках на обе руки. Пальто толстого солдатского сукна, перчатки грубые, толстые. Сам он был маленького роста с бородой, невзрачный, смотрел как-то в сторону. Он подошел ко мне, подал руку и стал говорить через Мунир-пашу, который переводил все с турецкого на французский язык. Султан был очень мил и наговорил мне кучу любезностей. Разговор продолжался несколько минут. Три раза говорил султан, три раза отвечал ему я и, в свою очередь, выразил благодарность за тот прием, который Красный Крест встретил в Константинополе. Затем султан прошел как-то бочком мимо всех, подал руку Пешкову – нашему военному агенту и затем опять вернулся ко мне и сказал, что просит меня передать государю, что он никогда не забудет услуги России, оказанные Турции присылкой отряда Красного Креста. Затем он вновь подал мне руку и вышел, позвав Пешкова к себе. Пешкову он сказал, что через переводчика он не хотел этого говорить (Пешков говорил по-турецки), но просит меня, когда я увижу государя, передать ему от имени его, султана, его неизменную преданность и глубокую благодарность как государю, так и всей России.

После приема все турки меня окружили, поздравили с необыкновенной милостью султана – они были поражены приемом и вниманием, оказанным мне. Очевидно, все было устроено, чтобы мы уехали с хорошим чувством и не очень бранили Турцию. После приема мы уехали домой тем же порядком, как приехали. Я был очень рад, что все врачи получили такие хорошие подарки – они все остались в восторге и сестры также.

По сдаче раненых турецким врачам 7-го июля мы совершили прогулку на Принцевы острова и насладились чудной природой. Султан прислал свой катер и флигель-адъютанта для сопровождения нас. Погода была чудная, я рад был за сестер. Сначала мы посетили остров Халки, где проехали весь остров на ослах. Сестер это очень занимало. Затем были на острове Принкипо, объехали его в ялтинских колясках, на гору же поднимались опять на ослах. Какая это была красота! Мы вернулись в полном восторге от чудной прогулки, были счастливы, что могли посетить и памятники над могилами русских воинов,[443] скончавшихся в плену в 1828–29 годах на острове Халки и похороненных при греческой церкви времен Палеологов, на острове Принкипо при монастыре Св. Николы в пятидесятых годах.

После сдачи раненых я вместе со старшим врачом объехали начальствующих лиц Ильдизского военного госпиталя, чтобы поблагодарить их за любезное отношение к нам во все время нашего пребывания в Констинтинополе.

Желая поощрить тех лиц, которые были наиболее любезны и предупредительны к отряду, я обратился с письмом к нашему послу А. И. Нелидову, прося его ходатайствовать о награждении этих лиц. Во главе их я, конечно, поставил Банковского-пашу – нашего доброго гения, столь заботившегося о нас, обратился с таким же письмом и к нашему посланнику в Афинах М. Н. Ону с ходатайством о награждении нашего вице-консула в г. Воло – Кондо. Все предоставленные мною лица получили соответствующие награды.

Посетив коменданта Ильдиза Тефкет-пашу, я передал ему 1000 франков для искусственных ног на шарнирах шести ампутированным раненым, лежавшим в нашем бараке. Ему же я передал и шесть золотых полуимпериалов и 20 серебряных рублей для раздачи солдатам-санитарам нашего барака. Последние дни пребывания в Константинополе были посвящены укладке и сборам в дорогу, врачи же и сестры воспользовались свободным временем, чтобы сделать кой-какие покупки.

Накануне отъезда отряд был приглашен на завтрак к Банковскому-паше, который жил на даче в Буюк-дере. В этот же день отряд откланялся и нашему послу.

Врачи и сестры были приняты в помещении посольства А. И. Нелидовым и его женой вновь с удивительным радушием, мы были растроганы до слез. Положительно я не знал, как выразить им и всем членам посольства нашу благодарность за все то понимание, которым они нас окружали все время.

Прощаясь с послом, я передал ему мои три докладные записки, составленные по его поручению. Краткую заметку о Фессалии во время греко-турецкой войны и два описания имений русских подданных Маврокордато и Кондо, разоренных турками. Записки эти послужили посольству материалом, и благодаря им турки возместили все убытки как Маврокордото, так и Кондо. Привожу эти записки:

г. Константинополь