Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Кроме всего этого, у греков были чудные планы всей Фессалии работы австрийских топографов. Все почти турецкие офицеры были снабжены ими – они до того были наглядны и подробны, что по ним каждый, даже незнакомый с чтением планов, мог пройти куда угодно в данной местности. На них были показаны все малейшие проходы и тропинки с отметками, где и какой род оружия может пройти. У Сейфула-паши я видел два ящика, наполненные этими планами, а у Эдхема-паши еще и рельефные планы отличной работы. Большая часть этих планов досталась туркам в Лариссе и Фарсале. Палатки достались туркам в числе 800, все они были совершенно новые и резко отличались от турецких. Они были и поместительнее, и удобнее.

Обозы греческие – арбы, доставшиеся туркам, – также были очень хорошего качества, также как и рессорные повозки для раненых; в них был только один недостаток – они были покрыты черной клеенкой, которая очень сильно нагревалась от солнца. Кроме этого турки получили большие аптечные и перевязочные склады до инструментов и стерилизаторов включительно. Военных припасов турки захватили в одном Домокосе до 30 000 патронных ящиков. Вся эта добыча, доставшаяся туркам после каждого отступления греков, доказывает, насколько эти отступления были поспешны.

Из этого всего ясно, что разорения и грабежи совершались исключительно турками. Как наглядный пример грабежа может служить и то обстоятельство, что в Фарсале, на моих глазах, турецкие строевые солдаты продавали греческие деньги.

В заключение считаю своим долгом привести рассказ пленного грека, раненого под Домокосом и лежавшего в госпитале нашего отряда в Фарсале. Когда он лежал тяжело раненый в бедро еще на поле сражения, к нему подошел албанец и замахнулся, чтобы его заколоть. Тогда грек, вынув 30 драхм, протянул их албанцу, прося помилования. К счастью, проезжавший турецкий офицер спас его, взяв его в плен и отдав ему эти 30 драхм.

Этот случай подтверждает слух о том, что турки приканчивали раненых греков, по этой же причине у турок в госпиталях было самое ничтожное количество раненых греков».

г. Константинополь

1 июля 1897 г.

На другой день моего прибытия с отрядом русского Красного Креста в г. Воло, 2-го мая с.г., я отправился представиться главнокомандующему турецкой армией Эдхему-паше, чтобы получить от него указания для дальнейшего следования нашего отряда.

В это время главная квартира находилась в Теке, а турецкие аванпосты стояли между Фарсалом и Домокосом. Русский вице-консул г. Воло получил как раз в этот день известие, что его имение «Вриссия» попало в руки турок, которые принялись его грабить. Известие это подтвердилось бежавшим оттуда помощником управляющего имением албанцем Раппо, которого я видел лично и который рассказал мне, что как только турки вступили в имение, то принялись его разорять. Все, начиная от управляющего и священника и кончая последним рабочим, бежали. Он остался один, думая, что его как мусульманина не тронут. Но ему сначала не поверили, и в доказательство своего мусульманства ему пришлось раздеться. Его тогда избили и прогнали из имения. Факт прихода турок во Вриссию с целью разорения этого имения подтверждается данными, имеющимися у нашего военного агента полковника Пешкова, который мне передал, что 2-я бригада 2-й дивизии при наступлении на Домокос вдруг куда-то исчезла и не дошла до города. Оказалось, что эта бригада застряла в имении «Вриссия».

Г-н Кондо просил меня, когда я увижу Эдхема-пашу, доложить ему о всем слышанном от помощника управляющего, прося защитить имение от дальнейшего разорения, тем более что в доказательство того, что оно принадлежит русскому вице-консулу, на доме вывешен был русский флаг.

Я заявил обо всем этом главнокомандующему, который сделал вид, что принял очень близко к сердцу мои слова, позвал Сейфула-пашу, потребовал карту, отыскал на ней село «Вриссия» и приказал немедленно принять меры к охране имущества русского вице-консула.

Впоследствии оказалось, что распоряжение Эдхема-паши не было приведено в исполнение.

Через несколько дней по прибытии в Фарсал, по просьбе г-на Кондо, я отправился с помощником управляющего и одним конвойным в имение «Вриссия» с целью его осмотреть. Это поместье находилось верстах в 8 от Фарсала по Домокосовской дороге. Имение очень богатое, масса хозяйственных солидных построек вокруг дома, громадные конюшни и сараи, скотные дворы – все это свидетельствовало о том, что имение было в большом порядке.

Когда я подъезжал, два албанца стреляли в небольшую кучку свиней, которые паслись во поле, а во дворе несколько турок у амбара всыпали оставшийся ячмень в мешки и нагружали на ослов; в саду же в кустах турки ловили цыплят, причем у одного из них уже было связанных до 11 штук. Я обошел весь дом, над которым еще развивались остатки русского флага, но который внутри был совершенно разорен: все было переломано, портреты изорваны, одним словом, не было ни одной целой вещи во всем доме, а внизу все полы были переломаны (очевидно, турки искали денег). В хозяйственных постройках, в амбарах не оставалось ничего, кроме небольшого количества ячменя и барашковых шкур. На скотных дворах и конюшнях было пусто. Церковь подверглась поруганию и представляла собой ужасный вид: образа прострелены и проколоты, все выворочено, церковные книги валялись изорванные вместе с костями из разрытых могил – картина поистине ужасная. В фруктовом саду, где я увидал остатки пасеки, не оставалось целым ни одного улья. Картина разорения полная – даже многие плуги и сельскохозяйственные машины были исковерканы.

Не прошло и двух дней после моего посещения «Вриссии», как дом подожгли со всех сторон, и он весь сгорел вместе с прилегающими постройками, остались одни голые стены.

Таким образом, последнее, что оставалось, и то погибло, увеличив тем самым и без того громадные убытки нашего вице-консула.

г. Константинополь

1 июля 1897 г.

По просьбе директора фессалийской железной дороги г. Кирико, доверенного лица г. Маврокордато, я посетил в середине мая сего 1897 года имение сего последнего «Каралар» в сопровождении одного из служивших на железной дороге лица, знакомого с окружавшей местностью и самым имением.

Я нашел имение г. Маврокордато в полном разорении. Первое, что мне бросилось в глаза, это сожженный и разрушенный до основания дом и рядом сожженная церковь. Следов кощунства в церкви не было видно, так как от пожара уцелело только четыре стены. Обойдя эти обгорелые остатки, я направился к хозяйственным постройкам – здесь следов пожара не было видно, но все решительно было разграблено. В амбаре, находившемся недалеко от дома, все двери были выломаны и он был совершенно пуст, – в полу в одном из отдельных зданий оказалось отверстие, видно было, что лица, грабившие дом, искали деньги, но вместо них нашли одни сельскохозяйственные книги, которые изорванные и валялись тут же. Далее шли громадные склады вина – вина в бочках не оказалось, а сильный винный запах и лужи вина на земле свидетельствовали о том, что бочки были умышленно раскрыты или поломаны. Конюшни и скотный двор уцелели, но были пусты, я заметил в них всего штук 5 волов и одну корову, принадлежали они г-ну Маврокордато или же были приведены войсками кавалерийской дивизии Сулеймана-паши, занимавшего в то время местечко «Каралар», узнать я не мог. По всему скотному двору видны были раскиданные внутренности скота и несколько убитых кабанов и свиней.