Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

нашу победу. Но когда оказываешься внутри лодки, здесь ощущаешь взрыв людского энтузиазма и приподнятости. Собираюсь переступить переборку в пятый отсек, навстречу мне краснофлотцы электрики Рудь и Ворошилин, последний радостно обращается ко мне: «Ура-а-а, товарищ комиссар, винты работают». По всей лодке в эти минуты звучит: «Винты, вал работают», люди делятся своими впечатлениями.

Спустились в лодку и те, кто привел нас к этому успеху. Электрики спешат доложить инженер-механику Глушичу о готовности их «заведывания» к работе. У щита управления электродвигателями – старшина группы электриков ст. 1 ст. Кокурин, он уже устремился к репитору, на котором стояло «товсь левый электродвигатель». Отработан сигнал «малый вперед». Последовали щелчки электрорубильников, а за ними медленно вводится реостат, левая линии вала дала обороты. Проходит более минуты, как теми же руками Кокурина выводится реостат, отрываются рубильники из клемм, и линия вала вновь замирает. Люди насторожились. Следят за Центральным постом. Но тревога на этот раз была излишней. Лодка уже волей и усилиями личного состава, впервые после подрыва, своим ходом сдвинулась с места. Но положение наше таково: когда лодка на ходу, она «катится» вправо, образуя циркуляцию. Это происходило оттого, что оставшаяся половина руля была переложена и заклинена на правый борт. Скажем еще и о том, что с правого борта по корме парусили в воде стальные листы от взорванной надстройки и пробитой цистерны, все это еще более способствовало крену лодки вправо. Хотя здесь-то нам повезло. Лодка, постояв без хода, бризовым ветром и течением разворачивалась носом

«мористее», к чему мы и стремились. Включается электродвигатель, лодка двигалась вперед, клонясь вправо, как бы делая галс, и вновь команда: «Выключить электродвигатель». Так много раз отдавалась Александром Васильевичем Кочетковым команда с мостика: «Включить электродвигатель», «Стоп электродвигатель».

Хорошо запомнилась необычная «походная» обстановка для верхней вахты. Все на мостике находились в движении, перемещались с одного борта на другой и обратно, это происходило оттого, что во время движения циркуляция меняла сектор обзора, а каждый из верхней вахты стремился его придерживаться, достигалось это только передвижением по мостику. При таком нашем движении особенно затруднялась работа штурмана Н.И. Широкого в определении астрономическим путем нашего места. Становится очевидным, что мы удаляемся от надоевшей зловещей темноты берега, перемешанной бликами огней, вспышек ракет и прожекторов, сопровождаемой гулом самолетов врага. Продолжаем в прежнем варианте двигаться вперед. Попытались включить и опробовать правую линию вала, как тут же нас еще с большей силой уклонило вправо, а с оборотами ее через сальники фонтаном и с шумом ворвалась вода в отсек. Больше мы не включали правую линию вала на всем нашем пути.

Неумолимо наступает рассвет, который властно требует уходить под воду. Поднялся со своего места и командир лодки Г.А. Кукуй. Он у штурманского стола с Николаем Ивановичем Широким обсуждает обстановку по карте. С ними и фельдшер Глебов, видимо, интересуется своим пациентом. С мостика отдается команда: «По местам стоять, к погружению, следить за пробоиной в пятом отсеке». Да, под килем глубина на несколько метров увеличилась, и давление на заделанную пробоину будет другим. Мы отошли в эту ночь в глубь моря около трех миль. И находились недалеко от кромки минного поля, там, где всегда в ночное время вели зарядку аккумуляторной батареи и запасались воздухом, а к утру уходили на день нести позицию у фарватера в Одессу. Теперь на этом месте и в это утро легли на грунт, чтобы отлежаться до наступления темноты. Такое определение, как «отлежаться», для нас звучит не совсем точно, об этом будут свидетельствовать наши дальнейшие действия.

Но первые часы пребывания на грунте на новом месте, действительно, были первой нашей передышкой. Экипаж лодки разошелся по своим боевым частям, группам, отделениям; кто как мог устроился для отдыха. При ограниченном свете, полной тишине, охваченные глубокими чувствами, моряки-подводники вели непринужденный тихий разговор. О чем мы могли тогда говорить? Может, уже о волнующих и чарующих душу земных делах? О-о-о, нет, нас еще многое с этим разделяло. А может, идет восторженный обмен нашими первыми успехами? Да, они, конечно, привели нас к приподнятому состоянию. Но в этот тихий, спокойный утренний час обсуждение личного состава на всех его уровнях сводилось к новым дерзновенным делам. То, что недавно было для нас только мечтой, становится теперь нашей явью – к ночи готовить корабль к выходу с одесской позиции. А тем временем кок Алексеев и фельдшер Глебов уже без какого-либо ограничения, кроме воды, постарались приготовить достаточно вкусную пищу из первого и второго блюд, объединяя завтрак и обед. Большинство людей стремится присутствовать в четвертом отсеке. В нем стало многолюдно, каждого тянуло оказаться в такой обстановке. Здесь присутствует командование лодки. К людям на их лица возвращаются прежние черты. Переступает в отсек с присущей для него широкой улыбкой штурманский электрик Василий Фисунов, все знают, как он тяжело переживает за выход из строя своего поста. Секретарь комсомольской организации Владислав Каменцев в кругу своего комсомольского актива – Алексея Ворошилина, Василия Прокопенко, Владимира Иваненко, Ивана Ежова. Здесь старшины групп и командиры отделения – Кокурин, Поляков, Папуша, Огарков, Литвинов. Идет прием пищи при самых различных условиях, но в необычайно приподнятой не только в четвертом отсеке, но и по всей лодке обстановке. Такое состояние редко может встретить в жизни людей. Находясь далеко от родных берегов, не имевший никакой связи с базой, у самого логовища фашистов, лежавший на грунте на искалеченном корабле, может, рядом с минами, уставший, изнеможденный, личный состав демонстрировал чувство доверия и уважения друг к другу, готовился к предстоящие трудным испытаниям. Откуда брались эти вдохновенные силы у людей?

Я дам ответить на этот вопрос одному из тех, кто сам все это испытал и пережил как член того экипажа. Это старшина 1 ст. радист, член партии с 1940 года Краснобай Владимир Никифорович. Вот какими мыслями и чувствами он делится о той обстановке под Одессой: «Как я чувствовал себя во время взрыва на мине? Не имею намерения выдавать себя за какого-то героя и смельчака, а скажу объективно, как все было. Считаю, что выражу чувства если не всей команды, то ее большинства – тех, кто уже был под бомбежкой глубинных бомб и слышал взрывы торпед. Несмотря на то, что все произошло неожиданно, ужаса во мне это не вызвало. В самый момент взрыва я, да и каждый из нас, не мог не знать, что это рвется именно мина.

Внутренне мы все, в том числе и я, были постоянно настроены на бой и уже имели готовность