Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

и обеспечивает их сигнальными концами. С отсека до палубы кормы они шли стремительно. Впереди шел В.А. Глушич, за ним С. Поляков и третьим следовал В. Прокопенко. Первым входит в воду Поляков, за ним Глушич, Прокопенко остается на палубе. Командир лодки обращается к верхней вахте: «Будьте предельно внимательны». Очередной наш шаг был исключительно ответственным. Ведь мы находились перед входом и выходом в порт Одессу и при любых обстоятельствах со стороны противника могли быть обнаруженными и атакованными, так как враг мог в ночное время передвигаться по фарватеру, на котором мы без движения стояли и лежали на грунте. Всему этому мы могли только противопоставить наше испытанное оружие – это бдительность и высокое боевое мастерство личного состава, чтобы упредить внезапную атаку. Многим в этом мы обязаны нашим вахтенным командирам и сигнальщикам. Прямо по корме, в милях 4–5, поселок Фонтанка. До Воронцовского маяка 7–8 миль. Порт и город погружены в темень, но над ними заметно зарево. Вспыхивают прожектора в гаванях. Казалось бы, все спокойно. Но нет! Здесь идет самая жестокая схватка с врагом. Мы стремимся выжить, чтобы отомстить ему. Кто бы ни поднялся на мостик в эту ночь, а были и такие, которые восклицали: «Мой родной город – Одесса», у каждого в душе и сознании проносилось все дорогое и близкое сердцу, что связано с этим городом. Прекрасные улицы и парки. Жемчужина – Одесский оперный театр.

В памяти звучат оперные сцены. Обязательно каждый мечтает оказаться на вершине знаменитой Потемкинской лестницы с величественным видом на море. Эти особые чувства питали к Одесской позиции те, кто на нее выходил. Нахожусь уже в пятом отсеке, все те же мотористы и электрики. Возникла тишина, прислушиваемся к гребным валам, по которым из-за борта началось небольшое постукивание инструментом. Наступил и такой момент, когда последовали один за другим удары у правой линии вала и прокатывается эхо по лодке – бу-ум, бу-ум. Незнакомая и непривычная создалась обстановка, которая насторожила и прибавила новых волнений. До этих несущихся ударов у каждого из нас выработалось, сложилось внутреннее состояние сохранения и поддержания тишины, незамеченности, разговор людей и отданные команды носили приглушенный характер. И когда по лодке пронеслись удары, это не могло у нас не вызвать двойного чувства к этому факту – тревогу за нашу демаскировку и прилив чувств восторга за начатый нами ремонт лодки.

Люди поднялись со своих мест, те, кто пытался отдыхать, ушли на свои посты. Ощущаем по лодке, что объем работы за кормой расширен. Он перенесся и на левую линию вала, и в район рулей. Личный состав находится в предельной собранности. В Центральном посту помощник командира В.А. Кочетков держит пульт управления всей нижней вахтой, готовой к непредвиденной и самой сложной обстановке.

Когда я поднялся на мостик, а это уже было за полночь, ко мне обратился старшина группы трюмных Иван Иванович Дегтяренко: «Товарищ комиссар, поговорите с командиром лодки, чтобы мне разрешили работать за бортом». Его слова, тон были страстными, взволнованными. До деталей все это помню и как сейчас вижу. Иван Иванович стоял у люка лицом к луне, она мне в спину, глаза его блестели от слез. Старшина группы трюмных ст. 1 ст.

И.И. Дегтяренко, член партии, отлично знал свою специальность, мужественный и стойкий человек. Немалая заслуга будет принадлежать ему в нашем возвращении с этого похода. Веду разговор с командиром относительно настойчивой просьбы Дегтяренко. Все на лодке знали, что его трепал в эти часы жестокий приступ малярии. Высокая температура.

Командир мне отвечает: «Ведь у него температура». Я, не задумываясь над ответом, сказал: «Нет, у него малярия». Не помню уже, какой тогда диагноз мы поставили Дегтяренко, но знаю только одно: через несколько минут он уже был четвертым работающим за бортом. Уже далеко за полночь, инженер-механик Глушич подходит с кормы к мостику, где стоял командир, и обращается к нему: «Передайте в пятый отсек, пусть опробуют проворачивание обеих линий валов».

Этой команды с нетерпением ждали в отсеке. Для работавших за бортом образовалось время как бы для перекура, некоторые стояли в воде на горизонтальных рулях, кто-то держался на воде у борта, разговаривали друг с другом. Все на мостике и за бортом ждали ответа с пятого. На этот раз, как и прежде, линии вала не подчинились усилиям ломика, остались непровернутыми. За бортом люди с минуту посоветовались и вновь приступили к работе. Когда я подошел близко к Григорию Ароновичу Кукую, то с трудом узнал его. Измождённый вид. Недуг одолевал его. Одет он был в свитер, а поверх китель, который плотно обтягивал его. Воротник свитера был высоко поднят и закрывал лицо до самых глаз, голова как бы втянута в себя, он весь дрожал. «Комиссар, – обращается он ко мне, остаетесь вдвоем с помощником». Придерживаясь за борт и направляясь к люку, обращается к вахтенному командиру лейтенанту Широкому: «Я пошел вниз». Сейчас же на мостик поднялся помощник командира А.В. Кочетков.

«Теперь, – обращаюсь я к А.В. Кочеткову, – вся тяжесть командира ложится на тебя». Временный выход командира из строя не был сначала замечен личным составом, считали, что командир на время прилег. Только мне, помощнику командира и фельдшеру Глебову было ясно, что болезнь вывела его из строя.

Василий Артемович Глушич поднимается с палубы на мостик и во всеуслышание заявляет: «На сегодня хватит». Спустились в лодку и остальные работавшие за бортом. Личный состав спешит перекурить и побывать на мостике. Последние этапы вентиляции лодки. И снова отдается команда на том же самом месте, что и вчера: «По местам стоять, к погружению». Состояние людей в эту утреннюю пору, после большой усталости и недосыпания, было таково – добраться до койки, полежать,

отдохнуть, помечтать и заснуть. Однако это было только мечтой. Все находились в бодрствующем состоянии. Каждый не только понимал наши задачи, но стремился их решать немедленно. Как и прежде, в Центральном посту, но на этот раз без командира лодки, помощник командира А.В. Кочетков руководит совещанием командиров боевых частей и старшин групп.

Выясняются и обобщаются итоги нашей работы за прошедшую ночь. Изменились наши знания и представления о винтах и рулях. Так, стало известно, что на правом винте отбита одна его лопасть и требуется только ее отсоединить, после этого может вращаться линия вала. Согнутая лопасть на левом винте задевала ограждение горизонтальных рулей, уже начали рубить ограждение и выпрямлять лопасть. Сложное положение оставалось с рулями.

Горизонтальные, как кормовые, так и носовые изогнуты в баллерах, и потеряна надежда