Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

в любую минуту к такому неприятному ощущению. Хотя взрыв мины был сильным, непосредственно у корпуса лодки, я не ощутил никакого чувства личного страха, чувства гибели или растерянности, как и все другие, считаю, члены команды, кроме неприятного физического воздействия и беспокойства за целостность радиоаппаратуры и корабля. В этот момент взрыву организмом была противопоставлена ответная и очень сильная реакция – решительная готовность выстоять, выдержать удар, хотя он и очень сильный, преодолеть его. Не раз задумывался над этой способностью нашего советского человека мобилизовать свои внутренние силы. Подобная реакция возникает не сама по себе, у нее есть целый ряд причин: высокое идейно-политические сознание людей, любовь и беспредельная преданность своей Родине и советскому народу, жгучая ненависть к фашизму, стремление выполнить боевой приказ командования.

Отрадно сознавать было тогда и сейчас, что в момент взрыва мины и во время его последствий (почти полная безнадежность возвращения в базу) в команде «А-5» не нашлось ни одного человека в панике, растерянности или отчаянии. Все были озадачены одним – потерей хода и управления лодкой.

Мысли каждого и всех вместе работали только над тем, каким образом хотя бы частично восстановить способность лодки двигаться и управляться. И находили невероятные решения, прикладывали нечеловеческие усилия, работали, рубили сталь, медь в воде, под самым носом у врага, во время коротких летних ночей. Несмотря на безнадежное техническое состояние лодки «А-5», дополненное закончившимися продуктами и водой, ограниченными только на обратный путь моторесурсами, команда лодки поставила перед собой великую и весомую цель – спасти корабль и его экипаж для будущих битв с врагом. И неимоверными, прямо-таки нечеловеческими усилиями героическая команда подводной лодки «А-5» пришла к этой цели – привела в свою базу израненный подводный корабль, когда его уже не ждали».

Но мы вернемся и продолжим наш рассказ о том дне 28 июля, когда нашему кораблю, его экипажу предстояло решить много сложных и трудных задач. И главные из них были следующие: обеспечить работу поврежденного, изуродованного вертикального руля, чтобы можно было удерживать лодку на курсе, освободиться от отрицательного переносного балласта с лодки, выровнять дифферент и крен, добиться удержания лодки в подводном положении на ходу, без работы горизонтальных кормовых и носовых рулей. Зарядка аккумуляторной батареи и пополнение запаса воздуха высокого давления были продиктованы нашей острейшей потребностью и планировались первейшей задачей. Ко всему этому, для нас становится реальностью работать над тем, как выходить с одесского района. На лодке во время пребывания на грунте сложилась обстановка, как у заводского причала или на стапеле во время ремонта.

Трюмные и мотористы Дегтяренко, Пепеляев, Поляков, электрик Кокурин, боцман Качурин, рулевой-сигнальщик Огарков неотступно штурмуют перекладку вертикального руля, принуждают его градус за градусом перекладываться с борта на борт, эта операция проходит в необычном от нагрузки грохочущем состоянии. Но самым трудным испытанием для нас стала переброска в лодке балласта, а затем часть его будет выброшена за борт. Реплику, брошенную Василием Артемовичем Глушичем еще после первых суток лежания на грунте, что лишний балласт «будем швырять за борт», теперь ощутил весь личный состав, привлеченный для этой цели. Еще при постройке лодки в заводских условиях свинцовые чушки балласта так тщательно были отформованы, пригнаны и уложены в килевой части лодки, между шпангоутами, самой различной формы и веса, что было крайне тяжело их вытаскивать. Личный состав был расставлен так по лодке, что все наши краснофлотцы и старшины с богатырской силой и выносливостью находились на самых тяжелых участках в переброске балласта. Хозяева пятого отсека: мотористы Папуша, Прокопенко, Иваненко – находят способ для извлечения первых чушек балласта. Их подхватывают проволокой и с грохотом по паелу буксируют между дизелями к четвертому отсеку. Здесь работают те, которые могли справиться с транспортировкой через переборку из отсека в отсек, ими были краснофлотцы и старшины – Литвинов, Ворошилин, Колесниченко, Огарков, Каменцев. Балласт передавался с рук в руки «по линии» и попадал в руки и тем, кому, казалось, не под силу с ним справиться, – давил к палубе, уродовал их тела и лица, но люди не уходили с этой живой цепочки. Но самой нечеловеческой пыткой оказалось извлечение этих свинцовых чушек в Центральном посту, со средней и уравнительной цистерн. Люди через горловины проникали к килевой части лодки, чтобы достать чушки, для этого требовались ломики, зубила, кувалды. Сжатые в тисках железа, людские тела были в ссадинах, сочилась кровь, руки до крови сбиты. Я не преувеличиваю происходившего, скорее не в состоянии передать то, что я видел, когда светил им электропереноской через горловину люка. Испытывая невероятную усталость, они в месиве масла, солярки, воды задыхались от недостаточности кислорода в лодке, боролись со свинцом и железом. Это были командир отделения рулевых-сигнальщиков Михаил Огарков, его подчиненный краснофлотец Колесниченко и трюмный краснофлотец Иван Ежов. На палубе в отсеках образовались штабели из чушек балласта, к ним присоединялись койки и стойки, снятые в жилых отсеках. Все это готовилось к выброске за борт после всплытия. Шел разговор об удалении с лодки выведенного из строя гирокомпаса, но его габариты не позволили пройти в люк. Находясь на грунте, мы учитывали все, чтобы еще до всплытия провести все необходимые работы, чтобы без задержки решать наши надводные задачи. Нам можно было сняться с грунта и пробовать идти и испытывать лодку в подводном положении, но в том-то и вопрос, что за все эти сутки у нас села аккумуляторная батарея, и перед нами стоит одна из главных задач – ее зарядка. Однако незадолго до всплытия командир и инженер- механик решают сниматься с грунта и пытаются идти в подводном положении, испытывая все системы подводного управления лодкой. И это во многом удается нам осуществить. Еще при дневной видимости изучается обстановка на поверхности. Курс держим к фарватеру у Тендровской косы. До нее более 30 миль. Вот почему мы торопимся пораньше всплыть, чтобы идти под дизелем и успеть к утру быть в исходной точке фарватера. Такое всплытие произошло, и оно было для нас последним в этой «западне», а после него эта ночь превратилась поистине для всего экипажа в самоотверженный штурм неизведанных рубежей, стоящих перед нами.

Почти одновременно, после долгого молчания, запущены оба дизеля – левый на винт, правый на зарядку батареи. С Центрального поста в боевую рубку, на мостик и до палубы образовалась вновь людская цепочка для выброски с лодки приготовленного балласта. По-прежнему прилагаются усилия трюмных, мотористов, рулевых и электриков добиться более значительной перекладки и устойчивости на левый борт вертикального руля, так как только с помощью