Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

разговора он уже успел хорошо изучить парня, чтобы точно знать, как ответить на этот вопрос. Такой ответ был как раз тем, что хотел услышать будущий формальный лидер НЧ. Томаш, как выяснилось, давно перестал верить в некую высшую силу, слишком много в его жизни было плохого, а он всегда просил о хорошем, а так как его «на верху» явно не слышали или не желали слышать, он отвернулся от веры, решив, что раз на его молитвы не отвечают, значит, никого там, на небесах нет.

– Если ты стучишь в дверь, а тебе упорно не открывают, – как-то поделился с Абу его новый друг, – значит, либо никого нет дома, либо хозяин полный козел. Лично мне по душе первый вариант, а то как-то не хочется жить в мире, сотворенном таким «хозяином».

И Абу его понимал, не притворно, а на самом деле, пусть Томаш Дворжак был всего лишь материалом, но своего дерьма в жизни он хлебнул. Для Абу его история стала очередным подтверждением того, что нет в мире ни добра, ни зла, а есть лишь необходимое, ведь не будь в жизни парня столько неудач и несчастий, Абу бы не нашел в его лице нужного человека для своей благой миссии. Не свались на парня столько бед, не появилась бы та злость, которая гнала его вперед, прямо в сети Абу Хасана.

Семья Томаша была беспросветно бедной с самого начала и до самого конца, и как обычно сопровождалась всеми атрибутами бедной безрадостной жизни – постоянным раздражением, перерастающим в озлобленность, постоянной нехваткой всего, как следствие, постоянными скандалам и взаимным неуважением. Родители срывали злость друг на друге и на маленьком сыне, а вот ему не на кого было выплеснуть весь тот негатив, который ежедневно обрушивался на его детскую психику. Ему хотелось сладостей, хотелось красивых игрушек, хотелось гулять по парку и кататься на каруселях, есть сладкую вату, но вместо этого он каждый день проводил в их грязной крошечной квартирке, слушая бесконечную ругань родителей и играя с поломанными старыми машинками и солдатиками, которые им отдавали такие же бедные соседи. Тогда он еще верил в сказки и доброе волшебство, он верил в Добро, которое показывали в детских передачах по их старому барахлящему телевизору, о котором он читал в замусоленных потрепанных книжках, перешедших к нему от многих поколений таких же бедных детей. Каждый год на рождество он просил у Санта Клауса то, что никогда бы не купили ему родители, и каждый год он приносил ему все те же потрепанные машинки и солдатиков без ноги или руки.

Пока он была маленьким, его больше всего добивала бедность, когда же он стал немного постарше, он понял, что гораздо хуже неуважение. Оно было повсюду, родители не уважали друг друга и, естественно, его, общество не уважало родителей, потому что они были беднотой, и, конечно, его оно тоже не уважало, ведь он был таким же ничтожеством, как и его мать и отец, дети в школе не уважали его, потому что он был плохо одет и не имел всего того, что у подростков заменяет достоинства и вызывает уважение. У него не было ничего, кроме злости, и он копил ее, как другие копят деньги. Он твердо решил, что пусть он будет хоть всю жизнь таким же бедным, но никому не позволит относиться к себе как к швали. И он по-прежнему верил, что есть Добро, и пусть Санта Клаус оказался всего лишь очередным взрослым враньем, так и верят в него только дети, а он по своему опыту знал, что все, что относится к детям – второсортное, детей все обманывают, их никто не уважает, они как беспородные щенки, только путаются под ногами и мешают, так что ничего удивительного в том, что главный детский волшебник оказался ни на что не годным.

Но вот Бог – это совсем другое дело, в него верят даже взрослые, они Ему молятся, значит, Он не такая пустышка, как все эти сказочные герои. Опять же, из опыта собственной недолгой жизни он извлек, что взрослые во всем ищут выгоду и вкладывают что-то только туда, где получают отдачу, не то что дети с их глупой расточительностью. Взрослые любят того, кто любит их, улыбаются и жмут руки тем, от кого зависят, дарят подарки тем, кто может подарить им еще больше. И уж конечно, они не станут верить в того, кто ничего для них не делает. Томаш впервые сознательно сделал вложение, он вложил свою веру, свое сердце, не сомневаясь, что это принесет прибыль. Он молился каждый день, прося Бога о том, чтобы родители нашли хорошую работу, о том, чтобы к нему относились так же, как и к другим детям, о том, чтобы его жизнь не прошла в такой же нищете и бесконечной ругани. Он ждал ответа, ждал результата, но его не было, когда он перешел в 7-й класс, отец потерял работу и стал бить мать, и это было ответом на молитвы Томаша, хотя просил он совсем о другом. Но он все еще верил, боялся потерять веру, потому что тогда бы у него ничего не осталось кроме злости и осознания того, что он обречен.

Крушение его надежд произошло еще через два года, когда умерла его мать, не выдержав той жизни, которая окружала ее, может, она чем-то и болела, но никогда не ходила к врачу – лишних денег и времени у семьи Дворжак никогда не было. Когда ее не стало, отец стал вымещать свое постоянное раздражение на сыне, и тогда Томаш даже жалел, что мама умерла сама – если уж ей было отпущено именно столько, лучше бы ее убил отец в очередном припадке ярости, тогда бы его посадили, а Томаш наконец сменил обстановку.

По вечерам он подрабатывал в магазине, разгружая ящики с продуктами, иногда ему даже кое-что перепадало, в этой работе было его спасение: во-первых, это приносило хоть какой-то доход, во-вторых, оттягивало неизбежное возвращение домой к вечно раздраженному отцу. Никто в школе или на работе не обращал внимание на синяки на лице и руках мальчика, беднота она и есть беднота, это их стиль жизни – драки, пьянки, ругань и грязь.

Тогда он уже не молился, не видел смысла, он уже не был ребенком и знал, что нельзя тратить, если твои траты не окупаются. Бог оказался еще одним обманом, только теперь для взрослых. Как выяснилось, их тоже не уважают ничуть не меньше, чем детей. Повзрослев, Томаш увидел церковь