Реквием по Марии - Вера Львовна Малева

Мария протестующе взмахнула рукой.

— Если заслужила то, что мы с вами сегодня, сейчас, через сто с лишним лет говорим о ней, значит, меня нельзя с нею сравнивать.

Итальянец восторженными глазами посмотрел на нее.

— И все же вы точь-в-точь соответствуете образу, который я стал рисовать в воображении, как только задумал снять о ней фильм. Маэстро Галлоне не ошибся. Сегодня, когда на свете так мало счастливых людей, мне посчастливилось оказаться среди немногих избранных…

— Оставьте это! Даже если б и захотела сниматься, не уверена, что справлюсь с такой трудной задачей. К тому же я сказала: не очень хорошо себя чувствую.

— Но выглядите прекрасно! — воскликнул посетитель. — Кто бы мог поверить?

Экспансивный южный характер заставил его забыть о правилах приличия.

Мария улыбнулась: с каких пор она не видела вокруг себя ни одного искреннего, не умеющего сдерживать эмоции человека!

— Спасибо. Вы исключительно любезны.

— Ах, синьора! Просто вырос в семье обыкновенных, рядовых людей. Так что манеры оставляют желать лучшего.

— Рядовых людей? Не следует винить родителей за наши недостатки. Лучше поблагодарим их за то хорошее, что есть в нас. Этим хорошим мы тоже им обязаны. К тому же, насколько мне известно, изысканные манеры отнюдь не то качество, которое чаще всего встречается у режиссеров.

— Даже не осмелюсь рассеять ваши впечатления, синьора.

Итальянец все больше начинал ей нравиться.

— Что ж касается сценария…

— Я оставлю его! Прочтите, пожалуйста. А через несколько дней позвоню.

— Бесполезно. Я уже сказала. Сниматься не могу и не хочу.

— Я живу в «Эспланаде». Совсем не то, конечно, что в прежние времена. А как дорого! Если согласитесь сниматься, обещаю вам найти более красивые, не такие мрачные места, где будете отлично себя чувствовать. Например, Испания. Кстати, это родина Марии. Атмосфера, колорит должны будут вдохновить вас.

— Вы, итальянцы, очень опасные люди. Сказали, что факт прочтения сценария ни к чему меня не обязывает. И вот уже начинаете обсуждать условия…

— Простите, простите, синьора. Удаляюсь. Уже ушел. Прощайте!

…Мария Малибран. Она попыталась восстановить в памяти то, что когда-то читала о ней. То была интересная, да что там интересная — прелестная книга. Или же очаровала судьба героини. Самой тогда ей было очень тяжело. Похоже, в ее жизни не было дня без неприятностей, без трудностей и волнений. Минуты же счастья, мгновения радости словно были погребены под покровом тяжких, сумрачных дней… То были времена, когда Вырубову не удалось сделать что-либо для нее в Париже. Будущее казалось ей таким ненадежным, он же вечно пропадал со своими друзьями и бывшими соотечественниками. И эта книга, рассказывающая об очаровательной, столь счастливой и столь несчастной женщине, заставила ее забыть собственные неприятности. Хорошо бы еще раз прочесть ту книгу. Но как ее отыскать? Ведь в памяти не осталось даже имени автора. Нужно будет попросить Гвидо. Попросить? Значит, она уже согласилась участвовать в съемках? Да, поскольку поняла внезапно, что хочет воплотить на экране этот образ. Более того, обязана так поступить во имя таланта этой женщины, во имя ее юности, столь безжалостно оборванной смертью.

Через три дня она сообщила Бриньоне, что согласна сниматься. Сценарий, правда, оказался далеко не совершенным. Обычная мелодраматическая история. Но она уже знала по собственному опыту, что в ходе съемок сценарий претерпит множество изменений. Скажет свое слово и она. А образ главной героини все больше привлекает ее, даже вдохновляет. Молодая, талантливая, очаровательная. Но было что-то еще. Сюжет во многом напоминал ее собственные первые шаги на сцене, хотя судьба героини, выросшей в артистической среде, в более или менее состоятельной семье, была несколько иной. И все же внутренним чутьем она понимала, что жизнь Малибран была более содержательной, чем эта слащавая история, героем которой был по сценарию великий Винченцо Беллини, автор «Нормы», оперы, о которой она сама всю жизнь мечтала! Может, участие в фильме в итоге приблизит ее к исполнению этого заветного желания? Обрадованный ее согласием, Гвидо Бриньоне доставал ей все, что она просила, и все же материал был довольно скуден.

С каким же удивлением узнала Мария, что Малибран была сестрой Полины Виардо! Возможно ли такое? Если Мария Малибран была в конце концов легендой, то Полина Виардо — живой действительностью. Вспомнить только Тургенева! Привязанность великого писателя к этой женщине! Словно все это происходило только вчера. И эта реальность еще больше приблизила ее к тому, что теперь поскорее хотелось увидеть наяву. Инстинкт не обманул ее. Из воспоминаний современников, из того, что можно было выбрать из публикаций тех времен, Марии постепенно начал рисоваться облик молодой привлекательной женщины. Сильное, волевое, но вместе с тем и обаятельное, ласковое существо. Благополучная судьба, полная блеска жизнь и столь преждевременный, трагический исход! Такою она представила себе героиню и такою решила ее воплотить.

И только одно тревожило ее: как сможет прожить вдали от детей? Но если и на этот раз не разрешат их взять с собой? И она решила поставить непременным условием при заключении контракта: чтоб Алекс и Катюша отправились с ней.

— Синьора! Все, что прикажете! — воскликнул чувствующий себя должником Гвидо. — Тем более что это и в моих интересах. Чем лучше будет у вас настроение, тем успешнее пойдут дела. Думаю, трудностей не будет.

Но почему все-таки ей не позволили взять с собой Катюшу, когда она попросила разрешения на поездку домой? Только кому теперь задашь этот вопрос?

Словно бы переродился и Густав. Прежде всего был счастлив, что она больше не вспоминает его неприглядный поступок, полностью преодолела апатию, от которой так долго не могла избавиться. И пообещал, что при первой же возможности приедет повидаться с ними. Возможно, выкроит даже непродолжительный отпуск. Чтоб тоже погреться немного под испанским солнцем.

— Прощайте! — теперь весело говорили они при расставании, используя любимое выражение Гвидо. — Всего наилучшего. «Счастливого пути, милая!» «Будь здоров, любимый!»

Они словно бы стали теми, прежними, времен Вены, самых счастливых времен ее жизни. Открыто, искренне, сердечно смотрели в глаза