Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

эту должность. Он не только проработал в фирме недолго, но и не успел сделать много дел. "Стив Раттнер был светилом, а я - нет", - сказал он. Он знал, что это вызовет приступ неопределенной зависти, особенно со стороны приверженцев Лумиса. ("Ким использовал эту должность, чтобы возвеличить себя", - таков был типичный рефрен одного партнера, близкого к Лумису). Кроме того, была и сложность самой работы. "Я думал, что управлять партнерами Lazard - это все равно что пасти кошек", - говорит он. "Однажды я описал это кому-то так: когда ты управляющий партнер банковской группы в Lazard, твоя работа заключается в том, чтобы бросать приманку в аквариум с акулами и пытаться удержаться в лодке". Кроме того, в пресс-релизе говорилось, что Стив и Ким являются равноправными партнерами, но это даже близко не соответствовало действительности. "У меня не было никаких иллюзий на этот счет", - говорит Феннебреск. Это были Бэтмен и Робин". Но Стив Рэттнер, к его чести, за которую я буду ему безмерно благодарен, всегда играл так, будто мы были равны".

Поскольку никто не ожидал, что банковское дело сильно изменится независимо от того, кто им руководит, два аспекта этой неожиданной новости (если только вы не были посвящены в конфиденциальные записки), которые действительно заставили людей говорить, - это, во-первых, признание продолжающегося стремительного взлета Раттнера и, во-вторых, кто, черт возьми, этот парень, Феннебреск? Возвышение Рэттнера на этой неблагодарной должности было неудивительным, учитывая, сколько бизнеса он приносил; он излучал уверенность и связанность, и в нем чувствовалась какая-то неизбежность. В Morgan Stanley Стив узнал, как лучшие фирмы добиваются таких результатов, и был готов попробовать применить некоторые из них в Lazard. "Практически каждый репортер думает, что он был бы отличным редактором, и хочет стать редактором, потому что считает, что это интереснее", - говорит Стив. "И практически каждый банкир считает, что он должен чем-то руководить. В этом отношении я ничем не отличался. У меня не было огромных амбиций, но к тому моменту я уже десять лет проработал в банке, и в фирме явно ощущался вакуум лидерства".

Феннебреск был совсем другим. Он выглядел не более чем стереотипным "властелином вселенной" 1980-х годов: высокий, стройный, артикулированный Феннебреск, со злым чувством юмора и постоянно зачесанными назад волосами, провел четырнадцать лет в First Boston, где, по его словам, "Брюс все время был королем", имея в виду Брюса Вассерштейна, руководителя фирмы по слияниям и поглощениям. Но за этим фасадом скрывался не только удивительно порядочный человек, но и тот, чья уверенность в себе сильно пошатнулась во время обвала рынка. Он был назван одним из пятнадцати "франчайзинговых партнеров" First Boston. Но в ноябре 1990 года First Boston уволила его. "Меня уволили отчасти потому, что я много болтал, а отчасти потому, что место кровоточило и разваливалось на части, и им нужна была кровь, а я был старшим, поэтому они меня убрали", - объяснил он. Ему было сорок лет, он был женат, у него были дети - и он был в ужасе. Когда в 1988 году First Boston стала частной компанией, ему настоятельно рекомендовали купить акции фирмы, воспользовавшись семизначной ссудой, полученной от компании. Стоимость акций быстро упала, но кредит все еще подлежал выплате. Он оказался в затруднительном финансовом положении. "Все умирали", - объяснил он. "Каждое утро вы брали в руки газету и читали, что Merrill Lynch увольняет еще пять тысяч человек. Это было ужасно. Ужасное время для поиска работы". Он искал что-то новое совсем недолго, но его все больше угнетало будущее.

Однако благодаря закулисной связи между его женой и Лумисом, Лумис позвонил ему в ноябре и пригласил на обед в China Grill на Западной Пятьдесят третьей улице. Они обсудили тяжелое положение Феннебреска. Когда вечером он вернулся домой, его ждало длинное рукописное письмо от Лумиса. "Письмо было невероятно трогательным", - вспоминает он. Но он все равно считал, что шансы на то, что его возьмут в Lazard, невелики; в конце концов, Lazard - это магазин слияний и поглощений, а Ким в First Boston занимался финансированием сделок LBO - к тому же он был безработным. Через две недели Лумис позвонил и сказал Феннебреску, что говорил с Мишелем о нем. "Не хотите ли вы зайти к нему и провести полчаса?" - спросил Лумис. спросил Лумис. "Я сказал ему, что вы - человек, которого он должен знать, а он - человек, которого вы должны знать". Он сказал Лумису, что, конечно, зайдет к Мишелю, но подумал: "Интервью с любезностью нужно мне как дырка в голове. Я ищу работу, а сейчас не лучшее время для ее поиска, и я не могу тратить время". Но Билл Лумис был невероятно добр, и я пойду". Когда он шел по Пятой авеню перед собором Святого Патрика из офиса First Boston на Пятьдесят второй улице, он столкнулся с Джорджем Шинном, тогдашним председателем совета директоров First Boston. Он очень восхищался Шинном - "Единственный герой, который был у меня в бизнесе", - сказал он, - но не видел его уже несколько лет. У них завязался разговор о новом плачевном положении Феннебреска, в ходе которого Шинн сказал ему, что все будет хорошо, хотя в тот момент ситуация выглядела особенно мрачной. "Меня воспитали католиком", - объяснил Феннебреск. Я больше не католик, но, как говорит моя жена, "если ты католик, ты всегда суеверен". Он вошел в кабинет Мишеля в назначенный час: "Я сижу на его диване, он сидит в кресле, а на стене висят большие, не слишком элегантные - особенно для человека, который является олицетворением элегантности, - часы из магазина скобяных товаров. Я сажусь в 4:30, часы начинают идти по кругу, и в следующий момент я понимаю, что уже 7:05, и говорю себе: "Вот я, безработный, провожу два с половиной часа с Мишелем, мать его, Дэвидом Уэйлом. К чему все это?""

После того как он прямо сказал Мишелю, что его уволили из First Boston (на что Мишель ответил: "Да, я знаю"), они провели оставшееся время, "разговаривая обо всем на свете". Когда он вернулся домой, Лумис уже позвонил и сказал, что Мишель хочет, чтобы он стал партнером в Lazard, но сначала он должен встретиться с Феликсом и Дэймоном. Он сделал это на следующий день. Я пришел и провел пятнадцать или двадцать минут с Феликсом, и Феликс, как всегда, был невероятно любезен, что мне всегда приятно, и