Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

он сказал, что поддержит Эзерски в его переходе "при условии, что вы подумаете об этом пару недель и еще раз поговорите" с Мишелем, поскольку "вы достаточно близки к моменту рассмотрения [возможности стать партнером], и с вашей личной точки зрения было бы глупо менять свою роль без его поддержки". И с точки зрения фирмы, вы также обязаны в таком случае откровенно и четко объяснить причины своего разочарования, приведя конкретные примеры для наглядности. Вы не должны молча оставлять нас с неприятным, пока вы убегаете в приятное..... И вы - Lazard, так что вы разделяете ответственность со всеми нами". Ничего себе. Какая тяжелая ноша для молодого банкира, просто пытающегося освоить новую сферу интересов. Вскоре Эзерский переговорил с Мишелем и перешел к Раттнеру в медиагруппу. По всему "Лазарду" ходили слухи, что обитатели двух угловых офисов на тридцать втором этаже начали всерьез замечать коммерческий успех Стива и то, что фирма склоняется в его сторону.

Лумис был достаточно умен, чтобы понять, что песок вокруг его ног смещается, но не достаточно быстр, чтобы сдвинуть его с места. Ему потребовалась большая часть лета 1992 года, чтобы осознать происходящее. Первый залп прозвучал в апреле 1992 года, когда он вновь вернулся к одной из своих любимых тем конца 1980-х годов: банковская деятельность Lazard оставалась слишком иррационально организованной, чтобы быть максимально продуктивной. Деятельность Lazard в области корпоративного покрытия была хаотичной и не имела центрального авторитарного лица, которое могло бы направлять движение. "Размывание усилий становится более значительным, если принять во внимание различия в относительных способностях партнеров эффективно руководить крупным бизнесом", - писал он Мишелю, Феликсу, Деймону и Стиву. "С коммерческой точки зрения было бы более продуктивно договориться о вселенной компаний, ведущих партнерах, а все остальное должно быть предварительно рассмотрено и согласовано (с негативным уклоном)".

И снова Лумис не ошибся. В Lazard не было центрального органа, который решал бы, как партнеры должны проводить свое время. И многим партнерам это нравилось. Что с того, что в других фирмах все было организовано централизованно и профессионалы несли ответственность? В Lazard все было иначе. Бюрократия была минимальной, и, несмотря на неоднократные попытки Лумиса - и самые благие намерения, - сопротивление его уговорам оставалось сильным. Через неделю состоялась встреча Мишеля, Феликса, Стива, Дэймона и Лумиса, которые на некоторое время образовали своего рода неформальный исполнительный комитет. К этому времени стало ясно, что 1992 год будет тяжелым для сделок M&A в целом, а это означало, что тяжелый год надвигался и на Lazard, несмотря на растущую долю рынка сделок M&A. Эта группа партнеров собралась, чтобы попытаться понять, что фирма должна сделать, если вообще что-то сделать, чтобы исправить ситуацию.

Лумис вернулся к своей излюбленной теме - о том, что фирме нужно стать более организованной. "Но Феликс был частью проблемы, - вспоминал один из партнеров, - потому что он не хотел становиться более организованным. Ему нравилась неорганизованность". После встречи Мишель попросил Лумиса в письменном виде изложить суть произошедшего, чтобы использовать ее на одном из последующих совещаний. Согласие, возможно, стало первой ошибкой Лумиса. Лумис быстро усугубил свои проблемы с Феликсом, пытаясь выбить для себя большую роль в фирме и большую ответственность. Он признался, что "внес определенный вклад в прогресс фирмы внутри компании", а затем причудливо добавил: "Как, думаю, сказали бы другие партнеры, я добился наибольшего успеха, когда этот вклад состоял из множества маленьких шагов, которые по отдельности не очень заметны и не направлены на то, чтобы поставить меня в заслугу". Однако он признавал то, о чем шептались другие: по какой-то причине у него не получалось много бизнеса. "Существует противоречие между тем, как я могу эффективно работать с клиентами", - писал он. "Мне проще помочь с продажами, поучаствовать в дискуссии с Nestle и присоединиться к партнеру на заседании совета директоров, чем стать основным партнером в шести или более отношениях и быть эффективным (и здесь) внутри компании". Но поскольку именно этим должны были заниматься партнеры в Lazard, он сделал себя уязвимым для нападок со стороны тех, кто, как Феликс и Стив, занимался именно этим.

Тем не менее он бросил перчатку. Он сказал, что сомневается в том, что сможет сделать "гораздо больше", занимаясь банковским делом, если: "i) не будет достигнут консенсус в отношении того, что я называю "операционным подходом", вместо того чтобы менять теории и стратегии; ii) Феликс будет поддерживать меня, вместо того чтобы колебаться между поддержкой в одно время и ущемлением в другое; это не столько вопрос моих чувств, сколько препятствие для моей эффективности; и iii) внутри Banking, за исключением тех (включая меня), кто входит в наш комитет, Мишель должен быть готов к тому, чтобы я вместе с ним устанавливал партнерские проценты Banking, и это должно быть известно неофициально, но широко".

В Lazard он прикоснулся к третьему рельсу инвестиционного банкинга. Хотя в первые годы работы в Lazard он хорошо сотрудничал с Феликсом, заключая сделки для Limited, Revlon и других компаний, когда дело доходило до вопросов управления фирмой, они неоднократно конфликтовали. Теперь Лумис открыто критиковал Феликса. Хуже того, он приложил к записке копию записки Феликса "Темные века" девятнадцатилетней давности - грубого документа, который плохо отражался на Феликсе и который, как можно было предположить, никогда больше не увидит дневного света, поскольку многие из тех партнеров, которые первоначально получили его, давно покинули фирму. Предсказуемо, Феликс был в ярости. Несомненно, отказ Феликса руководить банковским делом самостоятельно и нежелание, чтобы им руководил кто-то другой, в значительной степени способствовали разочарованию Лумиса.

Но Лумис также, что не менее важно, потребовал права помогать Мишелю устанавливать вознаграждение для банкиров фирмы, за исключением самых высокопоставленных. Поскольку это всегда было исключительно обязанностью Мишеля (а до него - Андре) и главным источником его постоянной значимости и власти, это можно было расценить только как попытку самоубийства со стороны Лумиса. Должно быть, он и сам это чувствовал. В заключении записки архаично говорилось "В противовес всем мыслям, изложенным в этом меморандуме, я счастлив просто работать над компаниями. Мне это нравится, мне так проще, и в условиях наступившего беспорядка я без труда привлеку в свои проекты лучших людей. Я не желаю ни подкреплять свой авторитет еще более бесполезными организационными упражнениями, ни пытаться делать сложное без вашей существенной поддержки на постоянной основе. Я буду рад, если вы встретитесь с вами наедине по этому вопросу".

Поскольку Мишель проводил большую часть лета на своей великолепной