Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

негде. Кругом голая, тоскливая степь. Шинели промокли насквозь. Раненые мёрзли. На редких стоянках с трудом собирали мокрый хворост и пытались разжечь костры. Хворост дымил, но пламя едва разгоралось. Самылин пытался приготовить хотя бы чай, но вскипятить воду не всегда удавалось.

Больше суток убили на то, чтобы добраться до Бахчисарая. Несколько раненых умерло в дороге. Их, наверняка бы довезли живыми, но дурная дорога и холод добили. Передохнув, на следующий день, уже с другим обозом раненых Александр и Павел двинулись к Симферополю. Раздобыли в тыловой части куски плотной рогожи. Теперь, хоть как-то, можно было укрыться от дождя и промозглого ветра.

Доехали к вечеру, промокшие и продрогшие. Их приютили знакомые офицеры. Раненым офицерам предоставляли хорошие квартиры. Правда, в них было тесно, зато уютно и тепло. Печка, горячий чай, чистая постель – какое блаженство!

На следующий день Александр с Павлом решил заглянуть на местный рынок и прикупить тёплое белье.

Город уютно расположился в долине среди невысоких гор. Улицы широкие, не мощённые. Дома белокаменные с красными черепичными крышами, все больше в один этаж, а то и в два. Купола храмов возвышались над кварталами: три православных церкви и одна татарская мечеть. Город делился на христианскую часть и мусульманскую. Христианская часть застроена в европейском стиле: широкие улицы, фасады домов с большими окнами, подъезды с портиками и колоннадами. Татарская часть все больше состояла из кривых узких улочек. Домики без окон, глухие заборы. Посредине квартала торчали тонкие башенки минаретов. Речка Салгир протекала рядом с городом, небольшая, тихая. Все, как в провинциальных малоросских городках, но рынок был большой, с восточным колоритом. Чего тут только не продавалось!

– Белье хорошее есть? – спросил Александр у купца, прилавок которого был завален всевозможным пёстрым тряпьём.

– Лучшее! – заверил купец-караим. – Нигде такого не найдёте: белое, мягкое. Есть тонкое – летом носить, есть толстое – для холодов. Выбирайте!

Он вывалил перед ними груду сорочек. Павел взял одну из сорочек, развернул её.

– И сколько хочешь?

– По десяти рублей, – расплылся в хитрую, довольную улыбку торговец.

– Да почему такая цена? – возмутился Павел. – В Петербурге за французское столько не просят.

– Если бы вы знали, каких трудов стоит достать это белье, – жалобно простонал торговец, скорчив плаксивую рожу. – Через Перекоп не проехать. Погонщики втридорога дерут. С Турции товар даже контрабандисты боятся вести…..

Вдруг что-то привлекло внимание Павла на вороте сорочки.

– А это что за пломба?

– Заграничная, – важно заверил торговец.

– Какая заграничная? Да это же клеймо графини Закаревской! – Павел ткнул пломбу в нос продавцу.

– Позвольте, позвольте, господа, – побагровел торговец и потянулся за сорочкой. – Здесь должна быть заграничная пломба.

– Ах, ты, сволочь! – Александр схватил его за шкирку и чуть не выволок из-за прилавка. – Откуда у тебя белье Закаревской. Она же бесплатно в армию отсылает.

– Что вы, что вы, господа, я понятия не имею кто это такая. Как возможно! Быть такого не приведи Господь! Тут какая-то ошибка! – взмолился продавец, испуганно вращая глазами.

– К коменданту его! – решил Павел.

– Ну, что вы, господа! Я честный торговец. Я только закупаю товар, – жалобно верещал торгаш.

– Врёшь, собака! У кого закупал? – надвинулся на него Павел.

Подбежал городовой с двумя помощниками.

– В чем дело, господа? – спросил он строго.

– А вот, что. – Павел показал ему сорочку с пломбой. – Графиня Закаревская на деньги благотворителей белье для армии закупает, а потом оно пропадает и оказывается на рынке. Да ещё этот мерзавец по десяти рублей продаёт.

– Разберёмся! – пообещал городовой и приказал торговцу закрыть прилавок.

– Вы, господа, если хотите купить что-то добротное и не ворованное, идите в лавку Бычкова, – посоветовал городовой.

– Да все торговцы на одну руку, все вороватые, – высказался Павел.

– Э – нет, господа, вы не правы, – возразил городовой.

Это был обычный городовой: располневший, с густыми усами. Нос картошкой с синими жилками. По широкому ноздреватому лицу было видно, что он частенько прикладывается к рюмке.

– Тут дела такие происходили летом! – пустился он в разъяснения. – Как узнали, чем дело при Альме закончилось, так все торговцы стали лавки свои закрывать, да из города уматывать. Губернатор наш всю документацию из присутственных мест погрузил на телеги и в Николаев отправил с конвоем. Солдат в городе не осталось. Купцы испугались, что татары озорничать будут, вот и побёгли. А Бычков остался, так, как, честный малый, и предприятие его от его честности шло к банкротству. Я сам чуть не запаниковал, да мне должность не позволяла. Но Бог нам послал Марию Александровну Рудзевич. Знаете такую? Дочь генерала покойного, Александра Яковлевича. Мария Александровна женщина сильная характером, к тому же фрейлина двора императрицы. Отправилась она к губернатору и добилась, чтобы тот пересмотрел свои планы и не поддавался панике. А тут, как раз войска наши пошли через город. Беда! Лавки все закрыты. Солдату и то надо, и другое: иголку с ниткой, холстины на рубаху, кожу на сапоги, да погрызть чего-нибудь. А нет ничего! И только у Бычкова товару – завались. Ему ещё Мария Александровна ссудила крупную сумму, чтобы он цены не поднимал и ассортимент держал. Честнее купца в Симферополе не найдёте. Все эти караимы да татары – сплошь жулье, но Бычков – это другое дело.

***

Александр через два дня отбыл обратно в Севастополь с грузом, а Павел провёл в Симферополе чуть больше недели. Наконец хорошенько выспался и отмылся. Надел чистое белье без надоедливых вшей. Кровь уже не сочилась из раны.

Отъелся, как следует. Как только первый день попал в харчевню, думал, что съест здесь все. Но после первых двух кусков хорошо прожаренного мяса, уже ничего не лезло. И потом целый день ком стоял в животе. Отвык от нормальной пищи.

Почувствовал себя хорошо, тут же отправился по госпиталям собирать сапёров. Человек двадцать отправил в Севастополь. Врачи с ним бранились, предлагали в обмен за особенно рукастых солдат одеяла, овчинные полушубки, даже деньги…. Но Павел оставался непреклонным. Первое поручение Мельникова выполнил на совесть. Осталось выполнить второе.

Он нашёл харчевню в небольшом каменном доме с белёным фасадом. На втором этаже располагались нумера. На первом, в просторном помещении стояли грязные столы. Под потолком висело облако табачного дыма. Из двери, ведущей в кухню, пахло горелым маслом. За одним из грубых столов сидела группка офицеров: два пехотных лейтенанта, ротмистр из гусар и капитан интендантской службы. Шла игра в вист. Тут же на столе возвышалась тёмная винная бутыль, стояли грязные стаканы.

– Здравие желаю, господа, – обратился к ним Павел.

– Честь имеем, – ответил за всех капитан интендантской службы.