Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

всё не мог сдержать слезы и рыдал. Остальные казаки вздыхали, крестились.

– Помянуть бы надо, – предложил один из них.

– Айда! – согласился другой, и пластуны ушли след за носилками.

К рассвету бруствер был поправлен.

– Спасибо, братцы! – поблагодарил их Павел. – Вольно! Перекур!

– Рады стараться, ваше благородие, – ответили солдаты, протягивая ему берестяные коробочки с самосадом, да сами, раскуривая трубочки.

– А где фельдфебель Костров? – оглянулся Павел.

Его нигде не было. Никто не знал, куда он делся.

– Мож в блиндаже? – несмело предложил кто-то.

– Вон, ваш фельдфебель, – отозвался один из стрелков с банкеты, указывая в ров.

Павел выглянул за бруствер. Фельдфебель Костров лежал на спине, безмятежно раскинув руки. Во лбу его чернела дыра от пули.

***

Тотлебен дал распоряжение Павлу проверить третий бастион. Командир бастиона жаловался, что три раза уже менял прислугу у орудий. Французские стрелки зверствуют. Один из матросов повёл Павла на банкету. Матрос был молодой, гибкий. Шёл осторожно, будто крался. Они пробрались к левому фасу бастиона, обошли орудийные дворики и поднялись на банкету.

– Вон там между двумя балками мыс, – показывал матрос.

Они осторожно выглядывали через амбразуру, сооружённую из мешков с песком.

– Где? – Павел вытянул шею, и тут же две штуцерные пули пропели возле виска. – Ага, увидел.

– В завале наши стрелки сидели, но французы их ночью выбили, – объяснил матрос.

– А почему подкрепление не выслали?

– Французы тут же с траншей начали стрелять, да перебили половину. Нашим стрелкам пришлось отойти. Теперь там, в окопе французские штуцерники сидят. Весь день покоя не дают. По амбразурам метят. Что удумали: по две пули заряжают враз. Бывает, даже канатный мат прошибает.

– Понятно. Покажем им ночью, – пообещал Павел. – Проводника надо хорошего.

– Так, я, ваше благородие, сколько раз по этой тропке хаживал. С французами чуть ли не каждую ночь здороваюсь, – тут же вызвался матрос.

– Прямо, уж каждую ночь? – не поверил Павел.

– Да спросите у кого угодно, где по ночам Кошка пропадает.

– Так это ты и есть, матрос Пётр Кошка? Наслышан о твоих проказах.

– Да бросьте, ваше благородие, – махнул рукой матрос. – Больше выдумывают про меня. Да я не один такой. Многие охотники в одиночку к французам наведываются.

– Слушай, выручай! – попросил Павел. – Пистолет мне достался английский, а патронов к нему нет.

Павел вынул из кобуры кольт Артура с круглым барабаном и ручкой с красивой серебряной отделкой. Матрос внимательно оглядел оружие.

– Экая задачка! – поразмыслил Кошка. – Кавалерийский. Ежели офицер попадётся, – патроны будут.

– А не попадётся? – усомнился Павел.

– Да что вы, ей Богу, ваше благородие, – обиженно сказал матрос Кошка. – Коль, надо – достанем! – пообещал он.

На вылазку рвались все, кто был на бастионе. Но лейтенант Бирюлев отобрал по семьдесят человек из Охотского и Волынского полков, ещё семьдесят из резервных батальонов. К нему попросились матросы. Он взял сорок человек от экипажей. Десять офицеров возглавляли вылазку. Павел шёл следом за охотниками с отделением сапёров в восемьдесят человек, вооружённых кирками, заступами, топорами.

После полуночи луна скрылась за облаками. Дул настойчивый ледяной ветер с моря. Отряд стал тихо спускаться с третьего бастиона. Пластуны показывали дорогу. Матрос Кошка шёл вместе с пластунами. Вскоре шёпотом по цепочке передали команды: Стой! На землю! Все легли. Затаились. Охотники, идущие первыми, дали залп, закричали «Ура!» и тут же сами упали. Из завала раздалась беспорядочная стрельба. Как только выстрелы стихли, охотники бросились в штыковую, выбили противника, и погнали к траншеям.

Рабочие принялись выкорчёвывать туры и переставлять их на другую сторону капонира. Справа вражеская траншея осветилась частыми залпами.

– За мной! – приказал лейтенант Бирюлев и увлёк солдат в атаку.

Вскоре завал почти был закончен. Бирюлев вернулся.

– Скоро? – спросил он у Павла.

– Ещё несколько минут.

– Поторапливайтесь, пока они не очухались.

Но тут с левой траншеи стали стрелять. Бирюлев повёл охотников на выстрелы, и там вновь закипела рукопашная схватка. Слышались крики, ругань, лязг железа. Короткие вспышки озаряли дерущихся.

Наконец все было закончено. Туры укреплены. Гнезда для стрелков подготовлены. Впереди навалены ветки и вбиты колья. Оставив двенадцать стрелков, охотники отошли обратно к бастиону, унося раненых и убитых.

Двое солдат несли на плечах матроса, который рычал, подавляя в себе стон.

– Кто это? – спросил Павел.

– Кошку пырнули! – ответил солдат.

– Что с тобой? – спросил у матроса Бирюлев.

– Штыком в живот, – выдавил хрипло он. – Ничего. Пройдёт.

Кошку дотащили до бастиона, там переложили на носилки.

– Вы уж обождите чуть, ваше благородие, – попросил он Павла, – Вернусь, добуду вам патроны. Кошка слово держит.

– Ладно, уж, тебе. Поправляйся, – пожелал ему Павел.

Матроса унесли на перевязочный пункт.

– Меня, вон, тоже чуть не подстрелили. – Лейтенант Бирюлев показал полу шинели, в которой зияла дыра. – Смотрю, целится сволочь. Я пистолет поднимаю и чувствую: не успею выстрелить. А тут между мной и французом матрос встал. Закрыл меня. Пуля ему грудь пробила, да мне шинель прожгла. Эх, жаль матросика. Вечная ему память.

К рассвету у завалов вспыхнула перестрелка. Наши стрелки отступали к бастиону, неся на руках двоих раненых.

– Ну что же это такое! – сетовал лейтенант Бирюлев. – Все труды наши напрасны!

– Ничего! Сейчас исправим успокоил его командир артиллерии, и крикнул канонирам: – Подкинем капральства.

Жестяное ведро с гранатами, выпущенное из тяжёлой мортиры, описав дугу, угодило точно в завал. Раздался треск лопавшихся снарядов, крики. Французы убегали, бросив убитых. Наши стрелки вновь ринулись к завалу.

***

Солнце спряталось за горизонт. Павел снимал солдат с работ на четвёртом. Они собирались за горжей в ожидании ночной смены. Становилось холодно. Приплыли тёмные тучи. Ветер закружил в воздухе колючие снежинки. Кучка солдат расселась возле мортиры и наблюдали, как матрос заряжал куцее орудие на тяжёлом металлическом станке.

– Что-то вы, кавалер, нынче мало палите, – как бы, между прочим, сказал один из солдат матросу.

– Не приказано, – строго отрезал матрос.

– А чего так?

– Экономию велено наблюдать. Пороху мало, стало быть, на лицо.

– А вон, французик жарит, да жарит и пороху не меряет. У нас двенадцать человек унесли, – сказал ему другой солдат. – Вы бы ему форсу-то сбили, кавалер!

– Капральство послать бы не мешало для порядку, – поддержали солдаты.

– Не приказано, вам говорят! – стоял на своём матрос.

– Да ну, потешь! Угости брата, пожалуйста, попотчуй нехристя! – не отставали солдаты.

– Ну, коль пороху нет, мы патронами сложимся на заряд, только угоди, – просили солдаты. – Верно, братцы?

– Конечно, скинемся! – поддержали все.

Павел подошёл к мортире.

– Ваше благородие, ну что они пристали, – пожаловался матрос. – Пали, говорят…. А мне экономию пороха велено наблюдать.

– Беру ответственность на себя! – решил Павел.

– Вот, это правильно, ваше благородие! – тут же оживились солдаты.

– Французы траншею