Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

раз присутствовала на операции. Тогда раненых с Бомарзунда привезли. Наставник у меня был чуткий и внимательный, доктор Чартораев. Научилась кое-чему. Так что, не переживайте за меня, Александр Аркадьевич, я не из кисейных барышень. Там же в госпитале я встретила Елену Павловну. Да, представляете, великая княжна присутствовала на операции. Я попросила выслушать меня и изложила свою просьбу: принять меня в общину. Она согласилась и попросила ей помочь. Михайловский театр превратили в медицинский склад. Мы с другими сёстрами принимали тюки с бинтами, корпией, бельё, медикаменты.

После меня приняли в общину. Торжественная церемония проходила в верхней церкви Зимнего дворца. Сама великая княжна с фрейлинами стояла с нами обедню. Потом мы дали клятву перед аналоем. Священник надел на нас вот эти золотые кресты на голубой ленте, и нас отправили в Москву. Оттуда – в Крым.

– Позвольте спросить, – несмело сказал Павел. – Как поживает мадмуазель Лили.

– Прекрасно, – улыбнулась Ирина. – Блистает на балах, участвует в благотворительных сборах для армии. Даже ухаживала за вашим папенькой.

– Что? – одновременно не поняли братья. – Отец заболел?

– А вам Аркадий Петрович не писал?

– Ради Бога скажите, что с ним? – испуганно воскликнул Александр.

– С ним уже все хорошо, – попыталась успокоить их Ирина. – Получил Георгиевский крест за спасение знамени.

– Какого знамени? Ирина, ради всего святого, не томите, – просил Павел.

– Вам нельзя волноваться.

– Если вы не объясните, я точно впаду в горячку, – пообещал Павел.

– Хорошо, я все расскажу. Аркадий Петрович участвовал в обороне Бомарзунда. Чудом вырвался с острова. Был ранен, но легко. Когда я уезжала, Лили опекала его заботами, и ваш папенька быстро поправлялся.

– Отец в Бомарзунде? – ужаснулся Александр. – Я читал, англичане весь остров разнесли по камушкам. Ну, папенька!

– Простите меня. – Ирина поднялась. – Спасибо за угощения. Мне нужно обратно в госпиталь. Завтра я вновь приду сделать перевязку.

Сестра милосердия вышла. Александр решил проводить Ирину. Уже на улице она сказала ему:

– Прошу вас: ни слова Виктору.

– Я не прощу себе, если с вами что-то случиться, – воскликнул Александр.

– Это – мой выбор, – спокойно ответила она, холодно глядя ему в глаза. – Не вините себя или кого-нибудь другого. Мы живём для того, чтобы выполнить свой долг. Иначе всё наше существование – пустая затея.

– Но вы – женщина….

– Я такой же солдат, как и вы, – возразил Ирина. – Вы давали присягу, я давала присягу. На вас эполеты, на мне – крест. И хватит об этом.

***

Под самый рассвет крышу дома напротив пробило ракетой. От взрыва окна дрогнули так, что осколок стекла упал прямо на голову Павла. Разбуженный, он вскочил с кровати. В доме через улицу начинался пожар. Жильцы давно покинули этот дом. Тушить некому. Павел грустно вздохнул, вспомнив, что раньше, когда снаряды сюда не долетали, он иногда наблюдал, как на ажурный балкончик второго этажа выходила девушка в белом платьице. Она так походила на Лили! Тоненькая, хрупкая, вся лёгкая, словно из зефира. Девушка поливала цветы, росшие в вазонах. Теперь они все засохли.

Из окон повалил густой дым с проблесками пламени. Нет, уж лучше на бастионе погибнуть, чем в постели, – решил Павел и принялся натягивать сапоги. Константинова не было. Он ушёл в ночную смену. Матрос Самылин помог одеться, принёс из ресторана отвратительный кофе и вчерашние чёрствые булочки. От гостинцев Александра остались конфеты. Павел насыпал их в карман шинели. Подумал угостить капитана Мельникова.

Тотлебен поинтересовался, как Павел себя чувствует. Поручил отвести солдат к четвёртому бастиону. На Морской улице, возле театра его уже ждал батальон Московского полка. Батальоном командовал седой красноносый майор невысокого роста. Солдаты по команде фельдфебеля встроились в колонну на Театральной площади. В этот же миг прилетела граната.

– К стене всем! – скомандовал майор. Солдаты быстро перебежали площадь, укрылись за домами. На Театральной площади осталось лежать двое.

– Ничего, ничего, – вздохнул майор. – Наши ребята тёртые. Ещё не в таких переделках бывали. Ведите, поручик.

Двинулись по Морской улице. Бомба лопнула над головами. Солдаты невольно ринулись в разные стороны.

– Строй держать! – обернулся майор. – Бомбам не кланяться. Не позорьте меня, ребятушки! Что же это такое?

– Никак кого-то убило, – услышал Павел за спиной шёпот солдата новобранца.

– В четвертой роте, должно быть, – ответил капрал спокойно, будто – обычное дело.

– Царство ему небесное, – вздохнул солдат.

– Не дрейфь, все там будем, – подзадорил солдата капрал. – Вишь, смерть какая. Сразу – бжик! И не пикнул.

– Зря вы так, – упрекнул его солдат.

– А чего? – удивился капрал. – Бог скорее грехи все отпустит. Будет теперь душа его в раю прибывать и пением херувимов наслаждаться. А ты грязь меси здесь, да со смертью в прядки играй. А она, знаешь, какая, смертушка эта? Хитрая. Везде тебя найдёт да за шиворот вытащит.

– Ну и жуткие истории вы рассказываете! – поёжился солдат.

– От судьбы, брат, не уйдёшь.

– Прекратить разговоры! – приказал майор.

Раскисшая дорога за ночь подмёрзла. Грязь припорошило снежком. Добрались быстро, даже вражеские стрелки не успели никого свалить.

– Какой полк? – спросил командир батареи.

– Московский, – доложил унтер-офицер.

– Ох, москвичи прибыли! – усмехнулся комендор, сидевший у пушки. Орудие наполовину завалило землёй. – Скоро ли обратно в Москву?

– Квитанцию ещё не выписали из Севастополя, – недовольно ответил унтер.

– И какая это квитанция? – не отставал комендор.

– Обыкновенная, – огрызнулся тот.

Стрелков расставили по банкетам. Остальные принялись поправлять туры и разгребать заваленные амбразуры.

– Давай, ребятушки, живее – торопил командир батареи. – Как увидят, что мы пушки откапываем, так начнут палить по нам.

– Бомба! – крикнул сигнальщик. – Наша!

Шипящий чугунный шар шмякнулся рядом с пороховым погребом. Взорвался, разметав землю с крыши.

– Вот, бесово отродье! – выругался комендор. – Заваливай воронку! Засыпай! Чего зенки вылупили?

Солдаты растерялись, не зная, что делать.

– Мешки с землёй тащите! – крикнул Павел, и сам первый схватил мешок, подбежал к дыре в крыше порохового погреба. Вскоре прореху забросали.

– Наша! – вновь крикнул сигнальщик.

Павел отскочил за горжу, по пути хватая за шиворот зазевавшихся солдат. Вторая бомба угодила точно в кучу мешков. Взорвалась, разбросав людей. Послышались стоны раненых. Унтера вытащили из канавы, куда его отбросило.

– Вроде цел, – сказал он отряхиваясь. В бок чем-то садануло. – Отвернул полу шинели. – Пронесло!

На лице его из царапин от песка и камешков сочилась кровь. Он вытер лицо рукавом шинели.

– Ну, брат, повезло на этот раз! – крикнул ему комендор.

– Понял, какие москвичи квитанции получают? – сказал он.

– За дело! Не зевать! – крикнул командир батареи.

Раненых и убитых вынесли. Вновь принялись за работу.

Мельников вылез из минного колодца. Увидел Павла, обрадовался:

– Оклемался, поручик? Вот и отлично! Вовремя ты. У меня в