Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

усмехнулся Кирилл Иванович. – Это хитрая модель. – Он подошёл. Покрутил какой-то механизм, и столешница раздвинулась посередине. Вместе со столешницей разошёлся корабль на две половины, открывая внутреннее строение судна. – Так сказать, наглядная учебная модель, – пояснил хранитель библиотеки.

– Здорово, – восхищённо произнес Павел.

Стены кабинета украшали гравюры, на которых были запечатлены великие морские сражения. Под гравюрами рельефные изображения различных кораблей.

– А посмотрите, что у нас дальше, – поманил Павла Кирилл Иванович к большим застеклённым шкапам. – Здесь хранятся всякие редкости. Вот, полюбуйтесь, старинные монеты. В Херсонесе найдены. Чашечки, кувшинчики – это всё от античных греков осталось. А вот – окаменелые раковины: у Белой скалы нашли. А здесь чучела различных птиц и мелких животных. Мне один матрос обещал змей наловить и тоже чучела изготовить.

Кирилл Иванович пригласил Павла в следующий огромный зал. Высокие окна шли с двух сторон. От тяжёлых зелёных портьер освещение падало мягкое, спокойное. Хранитель показал подиум с моделью корабля. Все снасти, все рангоуты изготовлены с удивительной точностью, даже медные пушки в портах, как настоящие. Модель была большая. Мачты чуть ли не упирались в потолок.

– Так это же «Двенадцать апостолов», – узнал Павел.

– Верно, – подтвердил Кирилл Иванович. – А вот наше главное богатство, – он указал на высокие шкафы из красного дерева, где покоились книги. Небольшие блестящие таблички обозначали отделы.

– Почему шкафы наполовину пустые? – удивился Павел.

– Приказано увезти книги в Николаев, – с печалью в голосе объяснил Кирилл Иванович. – Раньше на портике библиотеки стояли мраморные статуи. Их в первую очередь сняли и увезли, теперь – книги.

Кирилл Иванович подошёл к высоким резным дверям красного дерева, отворил их.

– Добро пожаловать в зал для чтения.

Зал чуть поменьше предыдущего, оклеен дорогими обоями спокойного голубоватого цвета. Посредине два широких стола. На столах аккуратно разложены журналы и газеты.

– Смотрите, какой чудесный стенд, – указал библиотекарь. Он направился к странному сооружению из множества блоков и верёвочек. На блоках висели рулоны. – Ландкарты, – объяснил он. Потянул один из блоков, и развернулась карта побережья Африки. Потянул другую – Средиземное море. – Не представляете: пятнадцать тысяч серебром отдали за эти карты. Но очень нужная вещь для библиотеки. Ох, я совсем заболтался, – вспомнил Кирилл Иванович. – Присаживайтесь. – Он усадил Павла в мягкое кресло напротив камина с массивной чугунной решёткой. – Фёдор, к моему приходу обычно самовар ставит. Сейчас чаем вас напою. Где же он есть? – забеспокоился смотритель библиотеке. – Фёдор, бездельник! – крикнул он сердито. – Где самовар?

Послышалось шлёпанье босых ног. Вошла девочка, лет двенадцать в простом ситцевом платьице и пёстром фартуке. На голове цветастый платок. Перед собой несла, пышущий жаром, самовар.

– Куда ставить? – звонко спросила он.

– Сюда, – указал Кирилл Иванович на небольшой круглый столик, устланный белой салфеткой.

– Вот, так Фёдор! – усмехнулся Павел.

– Глашка? – сердито сдвинул брови библиотекарь. – А Фёдор где?

– Деда сказал, что некогда ему с книгами возиться, надел форму старую, да на бастион подался.

– Да, как же так? – всплеснул руками Кирилл Иванович. – Книги надо укладывать. Скоро за ними приедет телега.

– Я помогу, – успокоила его Глаша. – Я, знаете, какая аккуратная. Все вам сложу.

– Ох, Фёдор, – недовольно покачал головой библиотекарь. – Куда же ему на бастион? Без того еле ходит, вроде меня – развалина, а туда же….

– Кирилл Иванович, – всхлипнула Глаша, – а его не убьют? Как же я одна потом буду?

– Да что же ты такое спрашиваешь-то у меня? – недовольно воскликнул старик. – Сама слышишь, что творится? Давай, я тебя вместе с книгами в Николаев отправлю.

– Нет, – мотнула она головой. – Я деду буду на бастион воду носить и щи. Кто же ему есть будет готовить и рубахи стирать?

Она убежала, принесла стаканы, заварной чайничек, колотый сахар и баранки.

– Ну, иди уж, готовь деду ужин, – отпустил её библиотекарь. – Только гляди, зря на улицу не суйся. Бомбы так и шастают.

Кирилл Иванович разлил чай по стаканам.

– Эх, дочь матросская, – вздохнул он. – Мать померла. Отец в Синопе погиб. Один дед. Беда с этими девками, бабами…. Говорили им: война, уезжайте. Нет, не хотят. Да и многим ехать некуда. И все – здесь. И Фёдор….. Это ж, представляете, под моей рукой более двенадцати тысяч томов, не считая карт и экспонатов. Самому придётся все упаковывать.

– Откуда столько книг? – удивился Павел. – У нас в Инженерном училище библиотека меньше.

– Так, в разные страны ходят наши торговцы. Привозят.

– Я вижу у вас в шкафах очень дорогие книги. Кто выделяет деньги?

– У нас в Севастополе так заведено со времён адмирала Лазарева: матросы, офицеры, как получают жалование, две копейки несут в библиотеку, а иные и больше жертвуют. Это сейчас никого нет, – все на бастионах. А в былые дни, мест не хватает в читальном зале. В саду устраиваются.

Павлу стало легче после чая. Чай непростой, с какими-то душистыми травами. За стенами грохот, война, смерть…, а тут так спокойно, уютно, словно в храме Господнем.

Поблагодарив Кирилла Ивановича, Павел вышел обратно на бульвар. Канонада стихла. Солнце опускалось за горизонт. Мимо быстро прошли трое знакомых офицера из шестого сапёрного.

– Кречен, пойдёмте с нами, – позвали его.

– А вы куда?

– На Корабельную. К полковнику Сабашинскому музыка пошла.

Во дворике небольшого дома стоял тяжёлый дубовый стол. Полировка и позолота давно облезла с массивных ножек. Кусок парусины вместо скатерти. На столе дымил трубой пузатый двухведёрный самовар, при этом сердито булькая. Офицеры пили чай с булками.

Сам хозяин, Адам Осипович, подвижный, бодрый старик пятидесяти пяти лет распоряжался, чтобы денщик вынес из дома все целые кружки и стаканы.

– Музыканты где? – крикнул он.

– Здесь, ваше высокоблагородие! – отозвался унтер-офицер, ведя за собой строй солдат.

– Это все что осталось? – спросил Сабашинский, оглядывая музыкантов.

– Так точно! Валторну ранило. Флейте голову ядром оторвало. Тарелки – тот пропал куда-то, – доложил унтер-офицер.

– Ну, хоть что-то осталось. Разбирай инструменты!

Открыли сарай, где хранился полковой оркестр. Музыканты разобрали трубы, стали проверять, настраивать. Тут же двор наполнился солдатами. Оркестр грянул плясовую. Самые удалые сразу пустились в пляс, да ещё с присвистом:

«Бей рыжих, как собак,

И французов точно так!»

Оркестр надрывался. Нестройно, фальшиво, но задорно. За домом ухало на бастионах, а в этом маленьком дворе шло веселье.

– Шибче! Шибче давай! – требовал полковник. – Чтобы в Балаклаве слышно было!

Павлу всунули в руки стакан с крепким чаем. Плеснули туда же коньяку от души. Угостили куском хлеба с копчёной рыбой.

– Кто же чай с рыбой пьёт? – удивился он.

– А вы не удивляйтесь, поручик, – ответили офицеры. – У полковника Адама Осиповича главное не чай с рыбой, а радушие.

– Капитана Кускова не встречали? –