Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

в Москву, где поле деятельности для толкового контрразведчика было гораздо шире. Контакты с московской богемой, интерес со стороны немецкой разведки. Не правда ли, напрашивается определенная аналогия с судьбой другого гениального разведчика Николая Кузнецова, ставшего во внешней разведке Героем Советского Союза номер один? К сожалению, посмертно.

Подвиг выжившего Демьянова оценен гораздо скромнее — Красной Звездой, а немцы наградили его Железным крестом.

Радиоигра с абвером, о которой рассказывал полковник Мутовин, получила официальное название — операция «Монастырь». Через фронт под Гжатском Макс — Гейне — Демьянов переходил как эмиссар прогерманской организации «Престол». Двоюродная сестра знаменитой операции «Трест», проводившейся ЧК в первой половине 1920-х, конечно же, существовала лишь в воображении немцев и была чисто фиктивной.

А с Фишером судьба снова свела Демьянова в конце лета 1944-го. Оба участвовали в еще одной крупнейшей контрразведывательной операции «Березино». Именно за разработку этих операций, за участие в них и получил Фишер орден Ленина.

После войны была задумана еще одна операция с привлечением Демьянова. Вместе с женой он оказался в Париже. Терпеливо ждали: рассчитывали, что на Демьянова, так и не разоблаченного агента абвера, выйдут немцы или, что виделось более вероятным, американцы. Но ни спецслужбы чужих стран, ни эмигрантские круги интереса к нему не проявили.

Александр с Татьяной возвратились в Москву. И, как это часто случалось в послевоенные годы, разведка рассталась с одним из своих героев.

Меня не покидает глубокое, убежденное чувство, что подвиги Александра Петровича Демьянова не были оценены по достоинству. Только сейчас благодаря таким сподвижникам, как полковник Мутовин, вспомнили о Гейне. Появились газетные публикации, изданы книги. Жаль, но входит Демьянов в нашу историю с явным запозданием. Частично причиной тому и лишь недавно снятый с Гейне гриф секретности и, по-моему, в гораздо большей степени некоторая инерция мышления: в свое время приоткрыли несколько страничек очень удачной для советской разведки операции «Березино» и решили этим и ограничиться.

Главные действующие лица секретных операций, в Великую Отечественную выжившие, теперь ушли навсегда. Архивы покрываются толстым слоем пыли. Да и не так много желающих в них копаться. Вот почему столь ценно каждое слово ветеранов, еще остающихся с нами. Мы ловим эти последние признания уже на излете.

Тяжело сознавать и больно писать, но теперь единственными свидетелями совершенного останутся лишь пожелтевшие странички из личных дел героев-разведчиков. Много ли они нам расскажут и заменят ли живых свидетелей?

А Александру Петровичу Демьянову после возвращения из Парижа пришлось вспомнить о прошлой гражданской профессии. Трудился инженером-электриком в московском научно-исследовательском институте.

Смерть его в 1978-м была быстрой и легкой. Катался на лодке по Москве-реке, энергично гребя веслами. И умер мгновенно от разрыва сердца. Было ему 68 лет.

Роман с разведкой

Зоя Воскресенская-Рыбкина

Общий тираж книг писательницы Зои Воскресенской — 21 миллион 642 тысячи экземпляров. Донесения разведчицы Зои Рыбкиной обычно печатались в трех экземплярах.

На эту встречу сгонять никого не пришлось, а наш 9 «А» явился в полном составе. Вот уж повезло! К нам приехала сама Зоя Ивановна Воскресенская — автор «Рассказов о Ленине» и «Сердца матери», которые мы в середине 1960-х изучали по школьной программе.

Подтянутая, хорошо одетая, строгая, но и одновременно доброжелательная, она говорила о своих книгах и о Володе Ульянове очень просто, без излишнего писательского пафоса. Не слишком давила на идеологические пристрастия будущего вождя мирового пролетариата, больше упирая на его человеческие качества, особенно на любовь к маме — Марии Александровне. Нам всем понравилось — и чопорным дочерям маршалов Советского Союза, и несколько высокомерным сыновьям министров и их замов, и продвинутым, как бы теперь сказали, детям знаменитых артистов — писателей, а также задиристым ребятишкам из окраинных тогда Сокольников, которыми специальную «английскую» школу № 1 разбавляли для соблюдения какого-то неведомого «процента зачисляемости».

Слегка удивила лишь парочка прощальных фраз, сказанных на отличном немецком, а потом и на хорошем английском. В них прославленный автор романов и повестей о Ленине призывала нас, изучавших в спецшколе English со второго класса, неустанно совершенствовать свои языковые знания. И любимая наша учительница Ольга Джорджевна еще долго корила ленившихся: смотрите, как хорошо говорят на иностранном люди, никакого прямого отношения к языкам никогда не имевшие.

Разведчицу выдал… председатель КГБ

И только в конце 1980-х председатель КГБ СССР Владимир Крючков непонятно почему взял и рассекретил одну из лучших советских разведчиц. Зоя Воскресенская-Рыбкина, полковник, служила за кордоном, была даже нелегалом. И, добавлю, отношение к языкам имела самое непосредственное.

Возможно, предчувствуя надвигающиеся перемены, Владимир Александрович хотел сделать для КГБ и писательницы как лучше: глядите, какие у нас в госбезопасности талантливые люди. Но время для публичного представления широкой общественности новой героини оказалось не лучшим. Хорошо еще, что остановился только на Зое Ивановне. А мог бы выдать на-гора` еще немало прославившихся в разных областях и хорошо знакомых ему имен, которым бы пришлось выдержать хай и нападки еще похуже обрушившихся на полковника Рыбкину. За примерами ходить недалеко, только зачем? Пора снятия секретных грифов, как говорится, «еще не пришла», да и дело — столь тонкое, что и приходить ему незачем.

Ведь какая поднялась