Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

Еще до встречи с Фишером прошедший фронт и госпитали Мутовин часто задумывался над тем, как все-таки удалось добиться коренного перелома войны в Сталинградской битве. Какие же действия привели к тому, что понесшая тяжелые потери, прижатая к Волге Красная армия вдруг принялась громить немцев? Был момент, и в Сталинграде наступило нечто вроде затишья. Прошло какое-то время, и внезапно началось грандиозное наступление трех наших фронтов. Закончилось все разгромом армии Паулюса и пленением фельдмаршала.

Теперь, когда материалы разведки рассекречены, понятно: очень во многом причины победы и в успешных действиях советских спецслужб. Немецкое командование было обмануто. Поверило дезинформации. 4 ноября 1942 года Демьянов, работая под руководством Фишера, передал немцам: советский Генштаб готовит крупное наступление под Ржевом, а под Сталинградом активных действий не планируется. Немцы клюнули на наживку и направили резервы, раньше предназначавшиеся для армий в районе Сталинграда, к Ржеву. Около Ржева они советское наступление сдержали, а на Волге сражение проиграли вчистую.

Так что огромная заслуга в успешном исходе Сталинградской битвы принадлежит Демьянову, Фишеру и, конечно, Судоплатову, который в целом и возглавлял эту операцию.

Пусть военные аналитики и историки дают иное толкование событиям под Сталинградом, и упрекать их не за что. Ведь подробности и детали этой стратегической операции нашей разведки были столько десятилетий строго засекречены. Что ж, пришла пора вносить определенные коррективы в военную историю.

Это касается не только Сталинградской битвы, но и сражения под Орлом и Курском. Руководитель абвера адмирал Канарис по-прежнему полностью доверял Максу. Так, незадолго до битвы под Курском тот получил тайное указание Канариса: передавать шифром информацию о планах советского Генштаба каждую неделю. И по-прежнему рядом с Гейне находился Фишер. Искусство разведчиков заключалось в том, чтобы подготовить Демьянову такие дезинформационные сведения, в которые бы немецкое командование поверило на все 100 процентов. Удалось, и в полной мере.

Летом 1943 года донесения Макса вынуждали немцев не раз переносить сроки наступления на Курской дуге. Это, конечно, было на руку советскому Верховному командованию. Два крупнейших военных сражения Второй мировой войны были выиграны в том числе и благодаря усилиям разведки. Операции, задуманные как контрразведывательные, обрели масштаб стратегических.

Демьянов продолжал водить немцев за нос и после Курска. До самого конца войны велись успешные операции с его и Абеля участием. Отсюда и кочующий из одной иностранной книги в другую миф, будто у абвера в нашем Генштабе действовал ценный агент. Действительно, впервые сигнал об этом подал из Германии давний французский, а затем английский агент полковник Ханс-Тило Шмидт («Аше» — «Пепел») из шифровальной службы абвера. Англичане, успешно занимавшиеся с помощью «Аше» расшифровкой телеграмм из Берлина, сообщили тревожную информацию русским коллегам. Член «Кембриджской пятерки» Энтони Блант, работавший в британской разведке, получив эти сведения от Джона Кернкросса, встретился с советским резидентом в Лондоне Горским, чтобы сообщить: «у немцев в Москве есть важный источник информации в военных кругах».

После войны на западных, а позже и на наших читателей обрушились целые горы книг об успешном внедрении агента в советский Генштаб. Бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, начальник немецкой службы внешней разведки РСХА, в своих неоднократно переизданных и у нас мемуарах хвастался: ценная информация поступала от источника, близкого к самому маршалу Рокоссовскому. И правда, Демьянова — Гейне на некоторое время по просьбе разведчиков пристроили к легендарному маршалу офицером связи, передавал он информацию, точнее дезинформацию, и оттуда.

Был введен в заблуждение и другой немецкий генерал — начальник Восточного отдела абвера Рейнхард — Гелен. В своих воспоминаниях он тоже нахваливал агента Макса, называя его главным источником стратегической военной информации на протяжении наиболее трудных лет военного противостояния с СССР. По мнению Гелена, «работа Макса являлась одним из наиболее впечатляющих примеров успешной деятельности абвера в годы войны». Может ли разведчик мечтать об оценке еще более высокой?

Однако Гелен не ограничился восхвалением Макса в мемуарах. Человек, фактически заменивший Канариса на посту руководителя военной разведки, предложил американцам еще до публикации своей книги использовать «очень надежного агента» в разведывательных целях против СССР. Но те замешкались, заколебались и принять Макса на связь не решились. А Демьянов еще долгие годы после окончания войны ждал связника с Запада.

Тема предательства одного из офицеров Генштаба возникает постоянно, до сих пор мусолится в различных горяче-желтых публикациях. Но нет никаких доказательств того, что она имеет под собой какую-то почву. Кроме той, что этим «предателем» был Гейне. Обычная игра разведок. В случае с Демьяновым — блестяще разыгранная.

У меня оставалось еще немало вопросов о Демьянове, но Мутовин перешел ко второй неизвестной мне истории, и я решил задать их хозяину попозже. К тому же Мутовин немного отвлек меня от Макса — Гейне, обещав познакомить со своим жившим неподалеку товарищем Александром Козловым — тем самым легендарным разведчиком из фашистского «Сатурна», о котором сняты многосерийные фильмы. Как-то все закрутилось и завертелось, перемешалось и смешалось в сложнейшем клубке операций советских спецслужб.

Увы, бывая после этого пару десятков раз в Сочи, в Краснодар выбраться больше не сумел. Звонил Мутовину, однако телефон молчал. А когда однажды дозвонился, то получил то, чего и ожидал. Мутовин ушел навсегда.

Все же позволю себе сделать два-три дополнения к рассказу полковника, раскрывшего принципиально новую страничку не только в истории советской разведки.

Сыну дворянина Александру Петровичу Демьянову пришлось испытать немало. Как же негладко складывалась, к примеру, его жизнь в Ленинграде, куда они с матерью вернулись в середине 1920-х. Саша работал электромонтажником и учился в Политехническом институте. Вдруг отчисление с привычной тогда для детей «лишенцев» формулировкой — «как социально чуждого элемента».

А за этим последовал арест: его взяли в 1929-м по доносу за «хранение оружия и антисоветскую пропаганду». В «Энциклопедии разведки и контрразведки» откровенно пишется, что пистолет был Демьянову подброшен. Не надо долго гадать, с какой целью. В этом же году он был завербован ОГПУ и превратился в его негласного сотрудника. И в 1930-м последовал перевод