Дыхание в унисон - Элина Авраамовна Быстрицкая

любили, восхищались его вокалом, а он, хоть и взрывался порой как петарда, всех покорял белозубой улыбкой, приветливым нравом и уникальным своим умением организовать людей в творческом порыве. Крохотными своими ручками-подушечками он виртуозно дирижировал. Хор студенческий, созданный им в захолустном по тем временам райцентре, принес ему заслуженную славу. Мэмка успевал еще и с институтским драмкружком соприкоснуться, придумывал замечательные студенческие концерты. Лина, разумеется, в стороне не осталась, первые актерские навыки там и получила.

Она училась на филфаке, честно ходила на лекции, семинары, даже на субботники, была активисткой в самодеятельности, участвовала в хоровых занятиях, а после всех институтских дел спешила в балетную школу, становилась во весь свой студенческий уже рост рядом с шестилетками к балетному станку: точно знала, что пригодится. Нескоро, но пригодилось. Тогда в общественной жизни большое распространение имели конкурсы: конкурс мастеров по профессии — токарей, пекарей, верхолазов; конкурс спортивных достижений — выше, дальше, быстрее (олимпиады в те годы были историческим реликтом, их позже реанимировали). Обязательные конкурсы самодеятельности — студенческие, рабочие, школьные. Вот в таком конкурсе художественной самодеятельности, то ли районном, то ли областном (по Черниговской области) Лина одержала «сокрушительную» победу, первую такого масштаба в своей жизни: она там и пела, и плясала, и стихи читала. На всю жизнь остались воспоминания не только у нее, у меня тоже. Нет, я ни в чем таком не участвовала, но помогала сестре как могла. На все выступления бегала с нею, всегда несла ее сценический костюм — балетную пачку и пуанты либо вышиванку и венок из бумажных цветов, что требовалось по программе. Для меня это было нелегким делом: чтобы не мазнуть подолом концертного костюма по земле, приходилось нести его на поднятых руках, да еще идти быстро, а роста не хватало. Но чего не сделаешь ради искусства! Наши 9 лет разницы в то время составляли половину ее жизни, а мою вмещали полностью, может быть, именно по этой причине одинаково прочно нам с нею запомнились все подробности и самого выступления, и его последствий. Лина тогда даже награду получила — нет, не медаль, а путевку в дом отдыха деятелей культуры «Сосница». А там как раз отдыхала великая столичная актриса Наталия Гебдовская. Посмотрела выступление красивой девушки, послушала ее и вынесла свой вердикт:

— Что ты, детка, какая педагогика, тебе на сцену надо!

— Мне папа не разрешает!

— Так бороться надо, убеждать, доказывать! Счастье само в руки не дается, оно всегда уплывает против течения. Счастье дается только упорным!

Не то чтобы Лина до того в себя мало верила, но этот разговор очень укрепил ее в стремлении к цели.

Сестра даже все номера своего первого в жизни триумфального выступления навсегда запомнила. И спустя много лет, когда давно уже жизнь протекала совсем в другой географии, когда про Михаила Гинзбурга как-то и призабыли за давностью лет, да и художественная самодеятельность в целом как термин приобрела совсем иной, менее романтичный оттенок, но, если собирались всей семьей на вечернее чаепитие, сестричка моя с удовольствием вспоминала свой первый выход на сцену, при этом не было случая, чтобы доброго слова не сказала про Мэмку.

— Вот послушайте, это я в Доме культуры тогда читала на конкурсном концерте:

Вся комната янтарным блеском Озарена. Веселым треском Трещит затопленная печь…

И все семейство отставляет свои чашки-ложки, мечтательно отрывается от тарелок и погружается в Пушкина, мне даже иногда казалось, что я слышу треск горящих поленьев и вижу блики пламени на стенах! Ничего, что чай стынет и пирожки сохнут…

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась, А нынче — посмотри в окно…

А в другой раз, по другому поводу, но у того же стола все семейство слушает и подпевает:

Живет моя отрада В высоком терему, А в терем тот высокий Нет хода никому…

Или, для разнообразия, затянет вдруг:

Йихалы козаки вид дому до бою, Як зустрилы Галю, повэзлы з собою! Ой, ты, Галю, Галю молодая…

А тут папа обязательно дурашливо встрянет с уличным вариантом, в те времена успешно заменявшим нынешние громкие и слепящие дискотеки:

Чом ты нэ помэрла, як була малая?

Папа долго и упорно не принимал всерьез планов Лины.

Потому что не верил. Так и говорил:

— В институте учиться — не велик фокус. А что потом? Так и будешь всю жизнь повторять незабываемое «Кушать подано»? Да, я согласен, там, на сцене, может, нет такой наглядной боли и крови, как в больнице, там много блеска и праздника, но не думай, что царит любовь и дружба без границ, там тоже всякого хватает, как везде, а может, и больше. Кому это нужно, кроме тебя самой? Да и ты, если бы больше знала изнанку, по-другому смотрела бы. Вдруг что не так, роли для тебя не нашлось, кому-то твое творчество не понравилось,