Долгая зима - Владимир Иванович Петров

Действительно, за поворотом показались знакомые Михаилу строения из белого кирпича. Здесь, в районной больнице, он свой прошлый отпуск на две недели продлил, почечный песочек выгонял.

– Дыхалку бы проверить, – вслух подумалось ему, встревоженному не отпускающей одышкой.

– Заодно рёбрышки выправить, – подхватил Афигенов.

– Сейчас последние доломаю и дыхалки обоим порву! – заматерился Масленцев, прибавил газу. – Подставить хотите?

– Не мешало бы, – ответно взорвался Михаил. – Дорулился! Руки бы за такое руление поотрывать!

– Ишь как раскипятились, даже радиатор запарил, – и на этот раз вовремя и удачно вмешался Афигенов. – Стопорнём давай, Илюша, у колонки, водички дольём.

– Никаких остановок! Без долива дотянем. Всего ничего до шуряка осталось. На гаишников бы не нарваться.

Контролируемый автоинспекцией участок дороги удачно проскочили, но до места всё же не дотянули. Из-за сильного парения радиатора вынуждены были всё-таки остановиться у овражка с водой.

– Сгоняй быстренько, – скомандовал Масленцев Михаилу, сидевшему крайним, ведёрко пластмассовое кинул ему.

Михаил сбежал вниз, зачерпнул воды, но донести не смог. Одышка остановила на полпути.

– Да телись же скорее! – закричал Масленцев, не выдержал, бросился к нему, сам донёс ведро с остатками расплескавшейся воды, рискуя ошпариться, залил в горловину радиатора, спешно сел за руль. – Поехали!

– А Миша? – Афигенов еле успел вскочить в кабину рванувшейся с места «газели».

– Не до него! Скорее бы к шуряку во двор нырнуть. От греха подальше!

– Негоже оставлять одного. Неладное с ним. Вишь, как скрутило?

– Не помрёт за полчаса. Племянницу за ним пришлю. Рядом тут.

Михаил не обратил внимания на отъезжающую машину. Сильная одышка вместе с хмелью, вновь забродившем в нём, подкосили ноги, повалили наземь.

– Врёшь – не возьмёшь, прорвёмся! – с присущей ему настырностью пытался он подняться, но воспрепятствовать силе земного притяжения не смог, улёгся удобнее на нескошенной ещё траве.

Неизвестно, сколько бы держала его эта сила, если не девчоночье тормошение:

– Вставайте, дядя Миша, вставайте.

Он открыл глаза, с удивлением глянул на незнакомую девчушку.

– Кто ты? – спросил с любопытством.

– Дядя Илюша прислал. Вставайте, вставайте же! – не давала она опамятоваться ему, подняла. – Сможете идти? Или за папой с машиной вернуться?

– Далеко идти?

– Да нет. С километр какой-то.

– С тобой готов на все сто, – по-мужски оценил он её зреющую девичью стать. – Вперёд!

Первым в ухоженном, огороженном дворике, куда довела его настырная девчонка, не позволившая ни разу передохнуть по дороге, Михаила встретил Афигенов, примостившийся на широкой скамье под окнами недавно построенного дома.

– Опохмелишься? – показал он на банку с квасом.

– Плесни. – Михаил тяжело опустился рядом с Афигеновым, жадно стал пить.

– Машину разбил, – услышал он в раскрытое окно масленцевский голос. – Как, как? Раскодировался…

К ним подошёл масленцевский шуряк:

– Есть предложение – на боковую. Оклематься малость, отмыться и в больницу, на проверочку.

– Какая больница? – хохотнул Афигенов. – Шутишь, Санёк?

– Не до шуток. Крепко ударились, аж болты крепёжные на раме во многих местах посрезало. Как только не рассыпались по дороге, дотянуть смогли! Да и вам, гляжу, досталось. Илюша вон руль согнул. Миша – переднюю панель разбил, лоб расквасил. У тебя, Петь, правая рука виснет всё.

– Подумаешь, – не сдавался Афигенов. – С лошади не раз сильнее падал. А тут-то… Семечки! Давай, Санёк, заводи свой «жигуль» и до дому нас.

– Если можно, довези уж, – поддержал Афигенова Михаил. – В больницу ещё успеется.

– Вам виднее. Отвезу сейчас. Илья здесь останется. За ним жена приедет, дозвонились до неё только что. О случившемся – ни слова. Дурная слава никому не нужна. Чего доброго, до гаишников дойдёт. Хлопот тогда не оберёшься. Словом, подходящее что-либо придумайте. Скажем, подрались по пьяной лавочке.

– Пойдёт.

– Разумно.

В целях конспирации шуряк Масленцева до места не доехал, только до деревенского асфальтового поворота их довёз. Пришлось пройтись, время потратить. Так что к вечеру лишь заявился Михаил домой. Разволновавшейся его долгой отлучкой бабке и родственнице, пришедшей сделать бабке очередной укол из назначенного курса, причиной своей подпорченной фотографии назвал он, как и договаривались, случайную пьяную стычку.

Накормив бабку наскоро сготовленной яичницей, он собрал разбросанный у ремонтируемой ограды инструмент, полил из шланга нагревшейся в баке водой редиску и капусту. На огурцы и помидоры не хватило сил. Опять тяжело задышалось, поватнели ноги. «Без паники, Миша, – успокаивал он себя, то и дело вытирая со лба выступающий пот. – Сейчас примем стопочку, перекусим и всё нормализуется». К надёрганной редиске и зелёному луку он добавил привезённые из города паштет и сыр. Приготовленным салатом поделился с бабкой. Не забыл покормить и Василиску. На всякий случай набросив на дверь запорный крючок, распечатал поллитровку «Русской». По-русски трижды принял водку, прилёг передохнуть и крепко заснул…

…Вспомнил Михаил об этой трапезе своей одиночной, к неубранному столу подошёл.

– Всё сходится, – порадовался он за свою память. Хотел по этому случаю допить оставшуюся водку, но передумал. – Попил и будет! Баньку лучше истоплю, косточки пропарю.

Переломная ночь, оттемнив последнее, данное ей маем время, считала свои первые июньские часы. На тёмном фоне стен комнаты прорисовывались просветлевшие проёмы окон. Через открытую форточку пробился пробный кукарек соседского петуха, без поддержки других коллег-собратьев не повторившийся, но известивший о грядущем уже утре.

Заметно посветлело, и Михаил не стал откладывать задуманное. Он доковылял до бани, благо рядом она, под одной крышей с верандой. Работа предстояла немалая, с учётом же его состояния – просто героическая. Как назло, ни в печке, ни около не оказалось дров. Пришлось дважды сходить за ними в сарай. В бачке не оказалось воды. В довершение, из-за слабого давления в водопроводе, при наличии колонки во дворе, пришлось воду брать из уличной, более глубокой.

Намаялся Михаил, наломался, боль перетерпел. Только поставленная цель и природная настырность позволили ему довести дело до конца. Причём сумел он, как и хотел, приготовить баню до стада, не дав повода пробудившимся хозяйкам почесать языки по раннему банному дыму. Набежали бы ещё любопытные поинтересоваться – не горит ли что, случаем, у бабки?

Не изменил себе Михаил. Как всегда перед баней прибрался в комнате, чаю приготовил для бабки, передохнул малость.

Славно протопилась баня. Добротный жар настоялся – сухой, без добавки пара тело маслящий. Не спешил теперь Михаил. Берёзовый, собственной вязки веник, заранее в кипятке замоченный, на каменку положил жаром прогреть. Пропотел как следует, водичку с кваском на жаркие голыши плеснул. Дал первому пару растечься в пространстве, деревом со всех сторон обшитом, ещё водички плеснул. Сидя на скамейке опробовал пропаренный веник. В третий раз парку поддал, на полку взобрался, растянулся, веником в здоровой руке прошёлся по ногам, животу, плечам. Ещё раз прошёлся,