DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

Ребята наполнили кастрюлю водой из втекавшего в речку родника и вдвоем взгромоздили ее на кирпичи. Перочинными ножиками худо-бедно почистили и нарезали картошку и сели ждать, пока закипит вода.

– Мамка в суп всегда лук кидает, – вспомнил Ромка.

– Не люблю лук, – потянул Андрюха.

– И я не люблю, – согласился Колька.

– Он вроде полезный, – лениво заметил Ромка.

– А я говорю – все равно без лука лучше! – заявил Андрюха.

Ромка пожал плечами, он был неконфликтный. Разговор-то был совершенно пустяковый: лука никто не принес. Они еще немного пообсуждали, кто чего не любит, дружно сошлись на кабачках, печенке и щавельном супе.

Солнышко пригревало, негромко журчала речка, уютно потрескивал костер, а вода все не спешила закипать. Друзья растянулись на траве и рассматривали медленно проплывающие над ними облака, изредка тыкая пальцем в небо и выкрикивая:

– Слон!

– Ножницы!

– Трактор!

– Где трактор? Да нет, это танк, видите?.. – возразил Андрюха.

– А что вы делаете? – внезапно раздался незнакомый голос.

Друзья вздрогнули от неожиданности и резко сели.

Перед ними стоял бледный и ужасно худой светловолосый мальчишка. Одет он был в какие-то лохмотья, но в целом выглядел скорее жалко, чем опасно, и друзья расслабились.

– Чего ты подкрадываешься? – буркнул Андрюха.

– Я не нарочно, – ответил мальчишка и повторил: – А что вы делаете?

– Не видишь? Уху варим, – сказал Ромка.

Словно спохватившись, что теряет внимание, наконец-то закипела вода, и ребятам стало не до незнакомца. Они покидали в кастрюлю картошку, рыб, поспорили, сколько соли надо добавить, и только потом заметили, что мальчишка все еще тут.

– Тебе чего? – не очень дружелюбно спросил Андрюха. Было в этом мальчишке что-то странное.

– А можно и мне ухи? – тихо спросил тот.

Друзья переглянулись. По-хорошему, надо бы гнать попрошайку: сам ничего не сделал, не принес, пришел на готовенькое. Но, с другой стороны, угостить кого-то своей собственной ухой ведь очень здорово. Как будто у них гость, очень по-взрослому. Ромка и Колька ждали, что решит Андрюха.

– Можно, – наконец великодушно разрешил тот.

– Спасибо! – Мальчик сглотнул и опустился на траву.

Некоторое время все молчали. Потом мальчишка сообщил:

– У мамы тоже была такая кастрюля. Только с большим цветком на одном боку, а на нем пятно краски, словно цветок пасть разевает… Я думал, может, это растение-хищник. Слышал, есть такие, правда, никогда не видел…

Мальчишка тараторил дальше, а Ромка нахмурился, пнул ногой сидевшего рядом Андрюху и кивнул на кастрюлю. С их стороны – мальчишке этого видно не было – красовался яркий цветок с неровным пятном.

– …Мама в ней часто готовила, а потом готовить стало нечего, – продолжал рассказывать свое мальчик.

– Но это наша! – резко заявил Андрюха.

Незнакомец легко кивнул:

– Конечно! Она мне и не нужна. Я и ту, мамкину, ненавижу. У-у-у… Кастрюлище! Мама меня в ней варила.

Незнакомец замолчал и печально вздохнул. Ребята ошарашенно смотрели на него.

– Это как? – прошептал Колька.

– Есть хотела. Все есть хотели, а еды не было совсем, – пожал плечами мальчик. И добавил неуверенно: – Вот она и… Вот так, в общем.

– Да что ты мелешь?! Ты же не влезешь в кастрюлю! – возмутился Андрюха.

– Мамка топором порубила и кусками варила, – рассказал мальчишка, как будто речь шла о чем-то обыденном.

– Да хватит врать! Ты же тут! Живой! – крикнул Ромка. Голос его звучал испуганно.

Мальчишка вскинул на них глаза, словно тоже только что понял. Потом опустил голову, в траву упали капли.

– Я не знаю, как так. Есть хотелось сильно, я из-за этого спать не мог… Вот и умереть, наверное, не могу… От голода, – проговорил он приглушенно.

Ребята застыли. Андрюха и Ромка ни на минуту не поверили в бредни мальчишки. А Колька не собирался подавать виду, что чуть-чуть поверил. Его бабушка говорила, что на свете разное случается.

Проще было поверить, что мальчишка ненормальный, вот только друзья не знали, что теперь делать. По берегу реки пополз аромат свежей ухи.

– Кажется, готова? – вскинул голову незнакомец.

По его бледным щекам текли слезы.

Ромка нехотя кивнул. Колька неуверенно покосился на Андрюху. Аппетит пропал.

– Можно? – жалобно спросил мальчишка.

– Валяй! – разрешил Андрюха.

Только тут он спохватился, что никто из них не подумал, как будут есть: ни половника, ни ложек, ни тарелок не принесли.

Но незнакомца это нисколько не смутило, он подскочил и схватил кастрюлю за ручки.

– Осторожно, горячая! – запоздало крикнул Ромка, но тут же замолк.

Мальчишка, даже не ойкнув, поднял кастрюлю – откуда только взялась сила в тощем теле?! – поднес край к губам и стал пить большими жадными громкими глотками, смачно жуя редкие кусочки рыбы и картошки. Он припал к кастрюле на целую вечность, а когда опустил, то оказалось, что в ней не осталось ни капли ухи.

– Спасибо! – сказал мальчишка так проникновенно, что у ребят защемило в груди.

А потом мальчишка исчез, и пустая кастрюля упала в траву. В тишине было только слышно, как испуганно сопел Колька.

Первым заговорил Андрюха:

– Нам никто не поверит.

– Скажут: перегрелись, – согласился Ромка.

Они похоронили кастрюлю под деревом, стоявшим подальше от берега, чтобы не размыло. Неосознанно они желали, чтобы странный мальчик наконец обрел покой. Даже смастерили крестик из палок, связанных шнурком.

Потом несколько недель приносили и оставляли на маленьком холмике продукты. И кто-то их ел. Может, звери, может, кто-то другой. Голодный.

Однажды еда осталась.

– Наелся… – сказал Андрюха.

Ромка и Колька кивнули, смущенно отметив, что у друга начал ломаться голос. Все они за то лето повзрослели.

Черт № 2

Максим Кабир

Лазейки

1

Пот и кровь.

Пот, выделяемый порами поклонников и музыкантов. Кровь, текущая из носа у парня, которому во время слэма случайно заехали локтем в физиономию, но он счастливо улыбается, выплясывая в первом ряду, у барьеров.

Музыка. Плотная, оглушающая. Пулеметная очередь барабанов. Рокот гитары. Уверенная поступь баса. Сотни вскинутых рук, мобильники, фиксирующие одно и то же с разных ракурсов.

«Мы вас любим!»

Гриша протягивает микрофон по направлению к залу:

– Еще бурбон, тринадцать ран и «Томми Ган»!

Зал хором скандирует строчки хита про гангстеров. Концерт, посвященный двадцатипятилетию группы, проходит на территории заброшенной скотобойни. Здание начала прошлого века. Идеально, думает Гриша. Идеальное сочетание площадки с творческим посылом «Кометы».

Над головами – бритыми, лохматыми, выкрашенными в разные цвета, ощетинившимися ирокезами, – серебрятся цепи с крюками. Фаны тщетно пробуют до них допрыгнуть, декораторы предусмотрели такие попытки. Над сценой раздувает ноздри полированная коровья голова. Гриша дирижирует микрофоном на финальных аккордах. Козырь, новенький ударник, использует палочки как молотки,