Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так как этот поход продолжался более 70 дней (император охотился с утра до вечера) и все питание и оборудование, нужное для такого долгого пути (было много и других трудностей), везли частью на телегах, частью на верблюдах, мулах и лошадях, при непрерывных подъемах и спусках с гор, а также и по долинам, то едва ли можно передать, сколько трудностей они ежедневно претерпевали. Ибо по всей этой Западной Тартарии (она называется так не в связи с близостью к Синскому государству, которое по сравнению с ней лежит на западе, /W 203/ а к Восточной Тартарии) ничего другого не встречается, кроме гор и долин. Нет ни городов, ни деревень и даже ни одного дома. Все жители разбросаны по палаткам и шалашам, и по большей части живут жизнью пастухов, перенося свои шалаши из одной долины в другую, чтобы найти лучшие пастбища для своего скота. Они разводят овец, волов, лошадей и верблюдов, но там совсем нет свиней, кур, гусей и других видов животных, которых так много на крестьянских фермах в других местах. Я говорю, они разводят только те виды скота, которые кормят сами себя на необработанной земле.
Эти тартары не трудолюбивый, а ленивый народ, склонный к праздности и охоте. Они не сеют, и не жнут, и не обрабатывают землю ни плугом, ни бороной. Они питаются лишь молоком, сыром и мясом. Они делают какое-то вино, похожее на наш брандвейн, которое очень любят и, опьянев, охотятся на свой крупный и мелкий скот.
Своих жрецов, которых называют лама, они высоко чтут и этим отличаются от соседних тартар, которые почти не признают никакой религии и живут как атеисты.
Далее, так как и те и другие — рабы и обязаны служить своим господам, то по этой причине они едва ли примут нашу религию; они полностью зависят от приходов своих господ, чьим обычаям и религии они полностью подражают, наподобие скота, который идет туда, куда его ведут, а не туда, куда ему надо.
Итак, эта часть Тартарии размером около 1 000 синских стадий, или больше 300 итальянских миль, принадлежит синскому императору, расположена вне огромной стены Синского государства и простирается от юго-востока к северу.
Таким образом, тартарский император вел эти войска в многодневный поход вдоль таких диких мест и по хребтам гор, которые почти соприкасаются [друг с другом] и в некоторых местах чрезвычайно круты и очень далеки от обычных дорог. Он ежедневно отправлялся на охоту верхом перед войском, часто при жарком солнце и большом недостатке воды, а часто и при сильном ливне. Многие из тех, кто в прошлые годы воевал, мне открыто признавались, что даже во время военных походов они никогда не терпели таких больших трудностей и неудобств, как во время этой единственной охоты и тяжелейшего похода. Так что император легко достиг первой своей цели в начатом путешествии.
Но вторая цель его, очевидно, состояла в том, чтобы удержать в послушании этих западных тартар, приведенных под его власть, и незаметно препятствовать их сговору или попыткам этого. Поэтому император пересекал их страну с такой большой армией и великолепием императорского величия, имея при себе и несколько пушек (это те, которые я в прошлые годы велел отлить из меди в Пекине). Из них он иногда палил в узких ущельях, чтобы шумом и громом, отражающимся от гор, демонстрировать признаки такого же величия, которое изображают на стенах в Пекине, когда он выходит из своего двора с длинной процессией, обычно с большими хлопотами, имея с собой трубы, барабаны, медные цимбалы и другие инструменты, которые при его входе и выходе наполняют двор веселыми звуками и пением, а также и во время обеда и ужина, чтобы сделать прием пищи приятнее, к большему блеску и величию, для того чтобы этим внешним блеском ослепить глаза и поразить слух этих варварских народов, ибо Синская империя с древности не боялась никого так, как этих тартар, которые, начиная с ее восточной части, с неизмеримым числом людей окружали северную и западную Сину. Для того чтобы отражать это вторжение или, можно сказать, поток, старый император синцев предпринял смелое решение: построил стену против этих западных тартар. Я уже четыре раза лично осматривал ее. Действительно, семь чудес света, /W 204/ слитые вместе, не могут быть сравнимы с одним этим творением. Да, я скорее сужу по тому, что видел своими глазами, чем по той славе, с которой европейцы окружали ее.
Здесь мне припоминаются две причины, по которым эту стену возвеличивают до небес. Первое — то, что она простирается не только по равнине, но и очень далеко по самым вершинам гор, во многих местах — с востока на запад, и постепенно то поднимается, то опускается. При том на ней непрерывная цепь высоко поднимающихся больверков из башен, находящихся на расстоянии двух выстрелов из лука друг от друга[220].
На обратном пути мы промерили часть стены нашим прибором и оказалось, что она выше горизонта на 1 037 геометрических футов.
Приходится удивляться, как рабочие из самых низких и безводных долин смогли поднять на крутые горы, на такую высоту такое количество камня, извести, воды и т. д.
Вторая причина — в том, что стена простирается не прямо (в один ряд), а с множеством изгибов и поворотов, следуя вдоль пропастей и огибая горы, почему она может быть названа не простой, а тройной стеной, которая окружает всю область и синцев, и тартар.
Несомненно, что недавно тартарский император Сины и Тартарии для наилучшей защиты Синского государства выполнил более удачную работу, чем основатель этой Великой стены. Этот осмотрительный император, после того как — частично мудростью и осторожностью, а частично с помощью оружия — подчинил себе всех западных тартар, отодвинул их на расстояние более 300 итальянских миль от Великой стены — границы Синского государства, и снабдил их там землей и лугами. Всю землю, расположенную между ними и Синской стеной, император распределил между своими восточными тартарами, которые теперь создали свои фермы, или поселки, в этом промежутке, хотя эти фермы разбросаны на расстоянии многих миль одна от другой. Дальше: если бы эти тартары сговорились, то они, как считают, могли бы совместно легко захватить не только
