Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Как понимать твои слова, Барти? Какой вид деятельности ты подразумевала, говоря, что хочешь заняться чем-то полезным?

– Любой, который поможет обороне страны. У женщин здесь меньше выбора. Возможно, пойду в «крапивники» [58]  или в аналогичную службу. Хелена, я слышала, вступает в Красный Крест.

– Храни нас Бог, – поморщился Себастьян. – Спасибо, что предупредила. Не завидую тем, кому она будет оказывать первую помощь.

– Себастьян, не надо так ополчаться на Хелену. Почему-то все настроены против нее.

– Потому что она настроена против всех. Пренеприятнейшая особа.

– Вы к ней несправедливы. А что касается моих планов – пока они таковы.

– Значит, издательская деятельность перестала тебя удовлетворять? Конечно, твоя жизнь в Новом Свете была куда насыщеннее и разнообразнее. Плюс слава открывательницы нового таланта.

– Я совсем не это имела в виду, – покраснела Барти. – Но… Себастьян, я сама не знаю. Мне непросто работать в «Литтонс». Венеция до сих пор на меня косо поглядывает, да и Джайлз тоже. Теперь еще и Бой туда зачастил, а мне совсем не хочется его видеть.

– Бою осталось недолго мельтешить перед твоими глазами, – сказал Себастьян. – Он уходит служить в Гренадерский гвардейский полк. Это очень в его духе. Для издательства было бы гораздо полезнее, если бы ты осталась там. Глядишь, скоро в нем никого не останется, кроме Оливера, Селии, ММ и Венеции. Можно сказать, Патерностер-роу получила свою маленькую войну. Ты там нужна в качестве миротворца. Местного Невилла Чемберлена.

– Этого недостаточно, – вздохнула Барти. – Для меня. Во всяком случае, сейчас.

– Барти, никак ты совсем несчастна? – спросил Себастьян, пристально глядя на нее.

– Нет, – торопливо возразила она. – С чего вы взяли?

И вдруг, совсем неожиданно для Себастьяна и себя самой, она заплакала.

Поначалу она искренне радовалась своему возвращению. Радовалась, что снова видит Уола, Себастьяна, Джайлза, ММ, Джея. Даже Селию. Ей было приятно некоторое время пожить в своей прежней комнате на Чейни-уок, пока она не подыскала себе уютный домик в одном из тихих переулков Челси и не перебралась туда. Все это радовало и приятно волновало.

Впрочем, проблемы не замедлили себя ждать, и прежде всего стычка с Венецией.

– Ты ведь знала! Не притворяйся! – накинулась на нее Венеция, злобно сверкая глазами. – Ты знала, что твоя подруга путается с Боем, и ничего мне не сказала. Не ожидала от тебя, Барти. Совсем не ожидала.

Барти была немногословна. Сказала лишь, что долгое время даже не подозревала, а когда узнала, было слишком поздно и рассказывать не имело смысла. Она не стала говорить, что Себастьян советовал ей молчать и, возможно, сам поговорил с Абби вместо нее. Венеция еще побушевала, расхаживая взад-вперед, потом вдруг успокоилась и сказала, что ссориться им глупо и вряд ли Барти виновата в случившемся. Однако в отношениях Барти и Венеции возникла трещина. Все было бы ничего, если бы Венеция не пришла работать в «Литтонс».

Сначала Барти удивляло присутствие Венеции в издательстве, и ее удивление граничило с цинизмом. Однако достаточно скоро она убедилась, что Венеция пришла на свое место. Бывшая жена Боя прекрасно справлялась с новыми обязанностями, а ее острый ум и коммерческое чутье оказались для «Литтонс» как нельзя кстати.

Кто по-настоящему радовал Барти в издательстве, так это Джей. В нем она обрела верного союзника. Он по-прежнему был лишь младшим редактором, но Барти сразу оценила его нестандартный подход к работе, открытость новому и способность видеть целостную картину издательского процесса. В этом с ним могла соперничать только Селия. Неудивительно, что после рабочего дня, когда издательство пустело, все трое частенько собирались в кабинете у Селии или у Барти. Эти неофициальные совещания сами по себе создавали проблемы. По сути, там принимались решения, возникали идеи, определялась судьба новых книжных серий, а весь остальной персонал издательства, мягко говоря, ставился потом перед фактом.

Но если издательская жизнь доставляла Барти некоторые неудобства, разрыв с Лоренсом был незаживающей раной. Ей до сих пор очень недоставало его. Барти даже не представляла, какой пустой и бесцветной станет ее жизнь без Лоренса. Целый год он заполнял все ее мгновения, все уголки ее бытия. Да, он был труден в общении, требователен, излишне страстен. Он вмешивался буквально во все, что она делала.

Лоренс возбуждал ее, сердил, изумлял, заставлял по-новому думать и чувствовать. Теперь вместо всего этого внутри была ужасающая пустота, которую Барти не надеялась когда-нибудь заполнить.

В ней теплилась надежда, что он и дальше будет ей писать, бомбардируя подробностями своей жизни и рассказывая о своих чувствах, но она ошиблась. Не подозревая, насколько это заденет Барти, Мод послала ей газетную вырезку, где сообщалось, что у Лоренса родилась дочь. Похоже, теперь он решил окончательно и бесповоротно оставить Барти в покое, и это било по ней куда больнее, чем его назойливые напоминания о себе.

– Я думала, за год успокоюсь и забуду. Ничего подобного. Себастьян, я по-прежнему каждый день думаю о нем. Сама удивляюсь.

– Дорогая моя Барти, – начал Себастьян, и его голос вдруг обрел столь хорошо знакомую ей угрюмость. – Вот уже девять лет, как нет Пандоры, но я продолжаю ежедневно думать о ней. Вопреки расхожим мнениям, время не лечит горе и не притупляет душевную боль.

– О боже, – прошептала Барти, в ужасе глядя на него. – Себастьян, простите меня, пожалуйста. Как я вообще могла сказать вам такое?

– Это вполне объяснимо, – ответил он, касаясь ее руки. – Я рад, что ты считаешь возможным делиться со мной своими переживаниями. Не волнуйся, хуже мне уже не будет. Я научился жить с этим, справляться с болью. В этом смысле время если не лечит, то хотя бы помогает. Но… Да, Изабелла, благодарю. Положи сюда. Побегай еще немного, пока мы с Барти разговариваем.

– Нет, не уходи, – попросила Барти, протягивая Иззи руку. – Мне нравится, когда ты рядом. Мы с твоим папой переговорили обо всем. Как успехи в школе?

– Это моя самая большая забота, – сказал Себастьян, опередив дочь. – Я собирался определить Изабеллу в школу Святого Павла. О школах с полным пансионом даже не думал. Но теперь, из-за этой войны, хочу отправить ее подальше от Лондона. Сейчас я подумываю о таких заведениях, как Челтенхемская женская школа.

Иззи слушала, слегка выпятив челюсть. Совсем как Пандора. Барти едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Папа, если мне опасно оставаться в Лондоне, значит и тебе тоже. Я не хочу оставлять тебя здесь одного. И не оставлю.

– Ты будешь делать то, что тебе велят, – с прежней суровостью отчеканил Себастьян, но взгляд оставался заботливым и даже нежным. – Я не хочу подвергать тебя опасности и считаю эту тему исчерпанной.

– Возможно, Иззи могла бы учиться в школе леди Бекенхем, – беззаботно предложила Барти.

– Что? Она устраивает школу? Боже милостивый, чего нам еще ждать? Интересно, чему там будут учить? Тонкостям обращения с лошадьми? Или премудростям обращения со слугами?

– Вы несправедливы, – сказала Барти, испытывавшая к леди Бекенхем вечную признательность за то, что та сделала для Билли. – Леди Бекенхем – исключительно мудрая женщина. И потом, это не совсем ее школа. Просто в Эшингем должна переместиться школа, где учатся Генри и Ру. Администрация школы подыскивала место, и леди Бекенхем предложила Эшингем. Она хотела внести посильный вклад в дело обороны, но призналась, что еще один военный госпиталь просто не выдержит.

– Как здорово! – обрадовалась Иззи. – Папа, как ты думаешь, я могла бы там учиться? Я с удовольствием сидела бы в одном классе с Генри и Ру.

– Ни в коем случае, – отрезал Себастьян. – Что за абсурдная мысль? И потом, это школа для мальчиков, и тебя туда не примут. А теперь тебе пора садиться за пианино и играть этюды. Сегодня ты будешь играть на пять минут больше. Вчера я засекал время и обнаружил, что ты раньше времени прекратила упражнения. Думала, я не замечу?

– Нет, папа, – устало вздохнула Иззи, но тут же улыбнулась и встала. – До свидания, Барти. Была очень рада тебя видеть. Мне кажется, ты очень правильно решила пойти оборонять Англию. У тебя это здорово получится.

– Я думала, она даже не слышала нашего разговора, – сказала Барти, провожая глазами убегающую Иззи. – И уж явно не поняла, о чем речь.

– Теперь она все понимает, – с оттенком гордости произнес Себастьян.

Вскоре из дома донеслись звуки фортепианных этюдов. Иззи не барабанила по клавишам, как многие дети, а играла с легкостью и изяществом. Ее музицирование прервал телефонный звонок, и вскоре на террасе появилась миссис Конли.

– Мистер Брук, вам звонит леди Селия. Просит безотлагательно позвать вас к телефону.

Себастьян посмотрел на Барти, недоуменно поднимая брови.

– Похоже, опять будет выговаривать мне, что в корректуре полно ошибок, – сказал он и поспешно пошел в дом.