Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Несколько туманно, но изящно, – заметил Стюарт.

На следующий день он вбежал в кабинет Барти, размахивая номером «Пост»:

– Барти, вы только взгляните! Невероятно!

Стюарту вообще было несвойственно бурно выражать свои чувства. Его оценки отличались крайней осторожностью человека, которого уже ничто не может удивить. Ошеломленная Барти взяла у него газету.

«Было бы неправильным называть Джорди Макколла новым Скоттом Фицджеральдом, поскольку он самостоятельный, талантливый писатель. Просто он вступил на ту же территорию и воспользовался тем же стилем, что вовсе не является предосудительным… Превосходный роман».

– Боже мой, – прошептала Барти, замирая от благоговейного восторга.

Теперь книги Макколла везде стояли на видных местах. Книжные магазины поспешили повесить афиши и начали заказывать дополнительные экземпляры. «Барнз-энд-Нобл» заказал еще десять экземпляров, «Скрибнерс» – столько же, «Даблдей» – пятнадцать, а «Брентано» – целых двадцать!

«Нью-Йоркер» назвал «Сверкающие сумерки» «высококлассным романом», а «Лейдиз хоум джорнел» и «Харперс базар» настойчиво рекомендовали включить эту книгу в список рождественских подарков.

А заказы продолжали поступать. Первичные. Повторные. Количество заказываемых экземпляров уже исчислялось десятками, затем выросло до сотен. Когда из Атланты, штат Джорджия, и Чарльстона, штат Южная Каролина, пришли заказы на десять книг каждый, Стюарт Бейли распорядился напечатать еще десять тысяч экземпляров.

– Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон – это здорово, но эти города еще не мерило успеха. Настоящий успех приходит тогда, когда вас начинают читать в других штатах.

Но рецензией, окончательно вознесшей Джорди Макколла на литературные высоты, стала прекрасная статья, появившаяся в весьма авторитетном литературном журнале «Атлантик мансли». Ноябрьский номер журнала вышел незадолго до публикации романа, и потому там о «Сверкающих сумерках» не было ни строчки. Барти втайне огорчалась этому, хотя и говорила Джорди, что немыслимо рассчитывать на внимание маститого журнала к первому роману никому не известного автора. Зато в декабрьском номере этот маститый журнал уверял читателей, что они многое потеряют, пройдя мимо «Сверкающих сумерек».

«Новый крупный писатель появляется раз в десять лет, а то и реже. И тогда наступает момент, когда книжные магазины и библиотеки должны освободить место на своих столах и полках. Не сделав этого, они лишь покажут свою интеллектуальную отсталость, тогда как, проявив должные усилия, будут щедро вознаграждены вниманием благодарных покупателей и читателей. В нашем десятилетии такой момент настал… В „Сверкающих сумерках“ вы найдете все: захватывающий сюжет, который будет держать вас в напряжении, вспышки интуиции, всплески чувств и искрометный юмор».

Стюарт поспешил увеличить дополнительный тираж… Потом сделал это еще раз.

Во всех газетах начали появляться статьи о самом Джорди. Журналисты восторгались тем, что он родом из потомственно богатой семьи, делали комплимент его юношеской внешности и проявляли интерес к его личной истории.

– Слава богу, что в жизни Джорди много интересного, – признался Барти Стюарт. – Конечно, я очень сочувствую его семье, потерявшей все свои деньги, но их беды способствуют успеху нашего издательства.

В Америке вдруг узнали о существовании нью-йоркского филиала «Литтонс». Если раньше это было небольшое издательство со скромными успехами, на которое «большие парни» издательского бизнеса смотрели сверху вниз, испытывая легкое пренебрежение, то теперь оно вдруг стало крайне успешным издательством, а отношение «больших парней» сменилось на настороженность и зависть.

В равной степени и Барти, о которой до сих пор в нью-йоркских издательских кругах почти никто не знал, вдруг приобрела известность. Ее стали приглашать на литературные торжества и цитировать в газетных и журнальных статьях. Кайл поздравил ее письмом, где, среди прочего, написал, что «Макмиллан» будет более чем счастлив взять ее на работу, если у нее возникнет такое желание.

Она написала ответное письмо, поблагодарив за поздравление, и предложила встретиться за ланчем. Местом встречи Барти выбрала «Колони-клаб», сказав, что привыкла там бывать. Ланч затянулся, и в конце она сообщила Кайлу о прекращении своих отношений с Лоренсом Эллиоттом, не назвав причин разрыва. Кайл был очень деликатен:

– Я тебе очень сочувствую. Представляю, каково тебе сейчас, и в то же время я рад. Говорю тебе это от своего имени и от имени всех нас. Этот человек совсем тебя не заслуживал.

Кайл долго рассказывал о своем недавно родившемся сыне – Кайле-младшем, которого они называли Кип. Он хвалил Люси, считая ее удивительно заботливой матерью. Барти удавалось изображать заинтересованность… Через несколько дней пришло очаровательное письмо от Фелисити. Она выражала… глубокое сочувствие по поводу выбора, сделанного Лоренсом. «Представляю, дорогая Барти, как больно все это ударило по тебе. Но могу тебе обещать, что с каждым днем ты будешь чувствовать себя все лучше и счастливее. Не забывай: каждый из нас всегда рад тебя видеть. Мы так скучали по тебе».

Барти не чувствовала себя готовой возобновить отношения с врагами Лоренса, однако была тронута и даже удивлена письмом Фелисити. Женщина, почти сорок лет прожившая в браке, оказывается, еще помнила, какую душевную боль приносит разрыв с любимым человеком.

Мод по-прежнему хранила молчание.

Год приближался к концу. «Сверкающие сумерки» теперь можно было увидеть в витрине каждого книжного магазина. Многие включали эту книгу в список своих пожеланий к Рождеству. Книжные магазины наперебой приглашали Джорди выступить у них. Сопровождая писателя на очередное выступление, Барти не раз с удивлением обнаруживала, что способна часами не вспоминать и не думать о Лоренсе Эллиотте.

А потом – объявления о его помолвке и через некоторое время – о свадьбе. Барти чувствовала: этого ей не выдержать. Когда Лоренс позвонил, чтобы сообщить о грядущей помолвке, Барти отнеслась к его звонку довольно спокойно. Обычный поступок внимательного бывшего любовника. Хоть в этом он повел себя более или менее нормально. Конечно, где-то ей было больно об этом слышать, однако она сумела улыбнуться в телефонную трубку и выразить надежду, что он будет счастлив со своей избранницей.

– Но, Барти, я вовсе этого не хочу, – сказал Лоренс. – Я не хочу быть помолвленным с Аннабель Чарлтон. И уж точно не хочу на ней жениться. Барти, одно твое слово, что ты готова выйти за меня, – и я отменю все церемонии. Я сделаю это с превеликой радостью. Я по-прежнему тебя очень люблю.

Она молча повесила трубку. Через час телефон зазвонил снова. И снова ей звонил Лоренс:

– Барти, у тебя было время подумать. Что ты чувствуешь? Ты готова выйти за меня? Или мне придется жениться на Аннабель?

– Я не выйду за тебя, – ответила Барти, удивляясь, насколько спокойно звучит ее голос. – Если мне и требовалось подтверждение, что я поступила правильно, отказав тебе… сегодня я его получила. Всего тебе хорошего, Лоренс. Мои поздравления вам обоим.

Потом она долго плакала, пряча лицо в ладонях.

Барти думала, что привыкнет ко всему этому. К боли, одиночеству, неопределенности и острой, пугающей ревности. Ее шокировала мысль о том, что Лоренс теперь спит с другой женщиной.

Но свадьба, весь этот шум, пачка газет, присланных ей… Такое было выше ее сил.

Следующая неделя прошла как в тумане. Барти сама написала Мод, извинившись перед ней, признав ее правоту и добавив, что очень по ней скучает.

Назавтра Мод ей позвонила.

– Тебе не за что просить прощения, – грустным, срывающимся на слезы голосом сказала она. – Я тебе очень сочувствую. – (Барти молчала.) – Что ты теперь намерена делать? – спросила Мод.

– Теперь? – переспросила Барти и вдруг поняла, что знает ответ.

Странно, как такое не пришло ей в голову раньше? Она улыбнулась в трубку и сказала:

– А теперь, Мод, я вернусь домой.

Часть вторая 1939–1942

Глава 25

– Мы должны немедленно вернуть Адель домой, – сказала Селия. – Все это весьма ужасно.

В ее голосе звучал не столько ужас, сколько недовольство, словно вторжение герра Гитлера в Польшу и война, которую вслед за этим объявили Германии Англия и Франция, были скорее досадными трудностями, а не событиями, способными всколыхнуть весь мир.

– Согласен с тобой, дорогая. Было бы очень приятно видеть ее здесь. Но почему она должна уезжать из Парижа?

– Потому что… Оливер, не будь таким наивным. Потому что мы находимся в состоянии войны с Германией. И Франция – тоже. Немцы могут вторгнуться туда.

– Боюсь, что такая вероятность действительно существует.

– Вот почему Адель нужно вернуть домой. Вместе с детьми.

Оливер с явным изумлением посмотрел на жену: