Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

Я спокойно отдала себя в его теплые руки, которые ловко стянули джинсы и носки

— встать с мягкого матраса я не смогла бы даже при большом желании, но его и не было. Последняя ночь, да гори все сизым пламенем. Принципы из меня вымыло ирландским пивом.

— Шон…

Я забыла все английские слова, когда он вытащил из-под меня одеяло и укрыл, оставив на мне все остальное. Шон не обернулся, даже когда повесил свои джинсы на дверцу шкафа поверх моих. Когда я позвала его по новой, он ответил:

— Тише! Мы в чужом доме. Я надеялся, что ты пригласишь меня в свою постель вчера. Сейчас спи, пожалуйста.

Он присел на край кровати, так и оставшись ко мне спиной. Я уже отвернулась к пустой стене, когда услышала злой шепот:

— Если я нужен тебе только после пива, то у нас действительно с тобой ничего не получится.

Он поднялся и обошел кровать. Она показалась мне куда меньше той, что была у Шона в обоих домах, но он умудрился уместиться на самом краю, не коснувшись меня даже пяткой.

Глава 43 "Мясо с кровью"

— I know you don’t understand Irish Gaelic, but you can clearly hear your name… (Пусть ты не понимаешь ирландский гэльский, но прекрасно слышишь свое имя…)

Я не стала дожидаться окончания фразы, схватила подушку и швырнула в Шона — аккурат в лицо, жалея одолженную у Роберто акустическую гитару. Теперь тишина ни к чему. Хозяева свалили чуть позже шести — ходили они почти бесшумно, но водопроводные трубы соперничали с заводскими гудками. Однако я сумела снова уснуть, пока Шон бегал вниз якобы проститься. Иджит!

Подушки хватило, чтобы мистер Мур заткнулся. Я откинулась на свою и уставилась в окно — даже небо видно, а вот чаек только слышно — орут, как ненормальные! Хуже ворон. Бедные дублинцы! Потому и на работу уходят так рано. Когда я в полусне спросила Шона, кем ребята работают, он наклонился ко мне и прошептал:

— Никогда не спрашивай у музыкантов, чем они зарабатывают на жизнь. Тебе всегда ответят — музыкой.

Теперь бы спросить, как зарабатывают мозги? Неужто наступая второй раз на одни и те же грабли! Разбудить музыкой — пол беды, но не песней же, написанной для другой женщины! Сменил имя! Довольно с меня, чего там напрягаться…

— Вставай! Я принес рюкзак.

Шон поднял рюкзак с пола и положил рядом со мной. Сам же пока не сменил вчерашний джемпер и не побрился. Значит, не ждал благодарного поцелуя за песню. Выходит, не совсем идиот! Хотя форменный кретин! Я не понимаю Кару. Терпеть его столько лет… Или Шон сделал это нарочно, чтобы позлить меня? Чтобы хотя бы на секунду мне стало так же плохо, как и ему за провальный роман. Тогда это уже низко! Впрочем, он принес одежду без напоминания, и завтрак, уверена, уже дожидается меня внизу. Ему бы добавить хоть чуточку взрослости в отношения, но, наверное, быть младшим в семье — это диагноз.

Голова гудела от злости и шума воды — комнаты без окон, краны без тушителей

— дублинцы, как вы так живете?! Я спустилась вниз и сразу уселась за стол, решив даже не входить в крошечный отсек кухни — нам с Шоном там не развернуться. Но чтобы хоть как-то помочь с завтраком, я взяла с тарелки два горячих тоста и намазала в три слоя клубничным желе, решив не утруждать себя подсчетом съеденного в Ирландии сладкого. На весы я встану дома и вообще перестану есть

— буду сыта по горло переездом.

— Посмотри пока проспекты, — предложил Шон бесцветным голосом. — Вдруг куда захочешь сходить.

Я глянула на низкий столик у стены, заваленный яркими флаерами — ребята, видать, сдают эту комнату на постоянной основе. Лишними деньги не бывают.

— Я доверяю твоему выбору, — буркнула я, не желая подниматься с твердого стула. Тело не очень-то ожило после душа, и я готова была променять на кровать даже Тринити Колледж и даже, если я в ней буду не одна. Но Шон последнее время научился опережать мои мысли. Он поставил передо мной тарелку со скремблер и ломтиком ветчины и тут же побежал наверх мыться и одеваться. Черт, я почти забыла про племянницу Шона. Как там ее зовут? Грейс. О, да, только сегодня из благословения она превратится в мое проклятие.

Мы завтракали почти молча, не считая стандартных утренних фраз с «пожалуйста» и «спасибо». Завтрак в деревне мне понравился куда больше, в нем был привкус приятной разлуки, в которой будет о чем вспомнить. Сейчас мы больше походили на двух неприятных друг другу незнакомцев, из-за толкучки вынужденно оказавшихся за одним столиком. Может, Шон нарочно стремится испортить настроение, чтобы вечернее расставание прошло мирно без обоюдных обвинений и обид. Неужто думает, что мне тяжело от него уходить? Легко, мистер Мур, легко…

— Хочешь еще чего-нибудь? — спросил Шон.

Ничего не хотелось, кроме как выйти вон из этой клетушки. Даже самая дешевая квартира в Сан-Франциско не заставит меня страдать клаустрофобией, как эта. Понятно, что это пристройка к старому дому, квартиры которого выходят на улицу, но нельзя же настолько экономить место! Этот закуток явно конструировал бывший инженер подводных лодок, и теперь в них все живут, хотя и не красят стены в желтый цвет.

Мы забрали свои вещи и вышли во дворик, который днем не казался таким уж милым. Шон отпер решетку и попросил меня придержать ее открытой, пока он бросит ключ в квартиру. Машину Шон оставил через три улицы. Там явно снесли все старье и построили нормальный квартирный комплекс. Даже с детской площадкой. На ней я сразу заметила трех велосипедистов в спортивных костюмах и мою дочку на день. Терри тут же снял девочку с качелей и поспешил спасти шурина от сыновей — эти двое явно могли переломить дяде хребет. Они были рослее Рея, хотя папа их был, кажется, даже тощее Деклана. Видно, дети пошли в Муров. Мамы их явно не отличались стройной фигурой даже в юности.

Мы обменялись официальными приветствиями. Если Мона и успела наябедничать на меня, то Терри отлично держал лицо. Я переложила мольберт в багажник. После небольшой перепалки с Шоном, который решил передать племянницу сестре лично, чтобы поставить точку в дурацкой ссоре, Терри принес автокресло. Хотя, наверное, все же сработало заявление Шона о том, что из центра города ему долго добираться до аэропорта. Скоро, совсем скоро я пристегну ремень безопасности и помашу рукой Дублину.

Сейчас нам следовало проделать вчерашний путь, но уже с коляской. Грейс сидела в ней цветущая и довольная и пока не заметила исчезновение отца и братьев. Мне же сразу стало немного не по себе, и я поинтересовалась, умеет ли Шон обращаться с маленькими девочками? На что получила ожидаемый ответ, что он не умеет обращаться даже с большими.

— Шон, сейчас не время для шуток! Ты взял маленького ребенка. Ты хоть знаешь, чем ее кормить?

— Ее отец обо всем позаботился, — Шон указал на висящую на ручке коляски сумку. — Не переживай. Это не на всю жизнь. И вообще включи материнский инстинкт. У женщин это получается само собой.

Шон сказал это так серьезно, что я остановилась, не дойдя десяти шагов до светофора.

— Вы не последовательны, мистер Мур. Еще недели не прошло с вашего обещания убить во мне желание иметь детей.

— Я знал, что у меня это не получится и тебе понравятся мои племянники.

— Потому что они большие. Маленькие дети меня не умиляют.

— Может, ты просто завидуешь их матерям?

— Послушай! — Я схватила его за локоть, когда он сделал шаг к светофору. — Ты специально выпросил у Терри дочь? Признайся! Это часть твоей игры?

Шон ничего не ответил, только внимательно посмотрел мне в глаза. Понял, что я раскусила его, или по-прежнему уверен в своем мастерстве конспиратора?

— Я не хочу сейчас детей. И тем более от тебя. Я вообще не уверена, что мне когда-нибудь захочется стать матерью.

Ну, не молчи же! Давай прекратим издеваться над маленьким ребенком. Грейс уже высунулась из коляски, не понимая простоя, и недовольно забарабанила ножками. Сейчас еще разревется. И как успокаивать? Ты все же для нее чужой дядька. Понять это хватит даже моих знаний о детях.