Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

размере для самих этих классов; они и потребляются ими в этом количестве – вполне или только приблизительно, не обращая внимания на то, будет ли производство достаточно или недостаточно. Всякое изменение в количестве необходимых предметов и равных им ценностей должно, следовательно, касаться остальной части, т. е. той, которая не потребляется этими классами для поддержания личного своего существования. Эта остальная часть продуктов раздается ими народу в вознаграждение за работу этого последнего; работа отчасти употребляется для произведения нового запаса необходимых предметов, а отчасти – для изготовления предметов роскоши. Чем меньше, следовательно, будет этих распределяемых в среде народа необходимых предметов, тем больше будет в нем недостаток. Ясно, что при таком положении новое распределение этих продуктов посредством законодательной власти не может сделать достаточным то, что было прежде недостаточно. Власть может только заменить одних нуждающихся другими. Если она достаточно снабдит тех, у которых было мало, то неизбежно должна создать на место этих других нуждающихся. В том же самом размере, в котором закон о бедных смягчает нужду в одном месте, он неизбежно производит ее в другом.

Если для кого-нибудь такое отвлеченное рассуждение неубедительно, то, может быть, сомнения будут устранены более наглядным изложением. Сборщик подати для бедных берет у гражданина известное количество денег, равняющееся количеству хлеба и одежды, необходимых для одного или нескольких нуждающихся. Если бы эти деньги не были взяты, то он употребил бы их на покупку предметов излишних, на такую покупку, которую он сделает и теперь; или он внес бы эти деньги в банк, а банкир отдал бы их взаймы фабриканту, купцу или промышленнику. Таким образом, в окончательном результате деньги были бы розданы в виде заработной платы или производителю излишнего, или промышленному работнику, получившему плату из займа, сделанного у банкира. Но так как эта сумма взята была в виде подати для бедных, то те, которые получили бы из нее заработную плату, останутся без такой платы. Если предметы необходимости будут этим путем отданы бедному, то ремесленник, который получил бы их в вознаграждение за свои произведения, будет нуждаться. Таким образом, как уже было сказано выше, все дело сводится к тому, что одни нуждающиеся личности заменяются другими.

Выходит даже нечто гораздо худшее. Выше было сказано, что закон о бедных, замедляя процесс приспособления, увеличивает бедствия, которые должны когда-нибудь произойти; теперь мы видим, что он увеличивает и современные бедствия. Не надо забывать, что из денег, отбираемых ежегодно для поддержания бедных, значительная часть была бы употреблена на содержание работников при новых производствах: при дренаже земли, при постройке машин и т. п. Спрашивается, чему же тут удивляться, как это делают у нас иные, если существует столько бедствия, несмотря на ежегодное распределение пятнадцати миллионов дозволенным подаянием, благотворительными обществами и соединенными приходами для применения закона о бедных? Ведь, чем значительнее будут суммы, розданные безвозмездно, тем в более скором времени увеличатся страдания. Чем значительнее будет число безвозмездно содержимых при том же населении, тем ничтожнее число живущих работой; чем ничтожнее число живущих работой, тем ограниченнее производство предметов первой необходимости; чем ограниченнее производство предметов первой необходимости, тем значительнее будет бедствие.

§ 8. Итак, мы видим, что положение, выведенное из закона о государственных обязанностях и запрещающее общественную поддержку нуждающегося, подкрепляется различными независимыми от этого соображениями. Критический разбор показывает несостоятельность предполагаемых прав, на основании которых защищается закон о бедных. Точно так же неправилен взгляд, который выставляет закон о бедных как средство вознаграждения за зло, причиненное народу через отобрание у него земли. Мнение, что материальной нужде можно пособи́ть лишь посредством установленных законом учреждений, оказывается вполне аналогическим с мнением, что духовные недостатки нуждаются в религии, определенной законодательным путем. Поэтому люди, настаивающие на достаточности добровольных усилий в одном случае, должны настаивать на том же и в другом. Механическая благотворительность, предназначенная для замены благотворительности, исходящей из сердца, явно неблагоприятна для развития у людей симпатических чувств и потому противна процессу приспособления. Установленная законом благотворительность мешает приспособлению еще и потому, что становится между народом и условиями, к которым ему следует приспособиться, и таким образом отчасти мешает влиянию этих условий. К довершению всего мы находим, что закон о бедных не только неизбежно обречен на недостижение своей цели – уменьшения народных страданий, но что он должен непременно увеличить эти страдания: он увеличит их непосредственно, ограничивая производительность предметов необходимого потребления, и посредственно – развивая недостатки людей, которые придется когда-нибудь исправлять болезненно-тяжкой дисциплиной.

XXVI

Народное образование

§ 1. Понятие, которое мы составили себе об обязанностях государства, воспрещает этому последнему вмешиваться в сферы религии и благотворительности; на том же самом основании оно воспрещает ему заниматься воспитанием. Если правительство отбирает у человека собственность в большем размере, чем это необходимо для ограждения его прав, то оно нарушает эти права, делает прямо противоположное тому, что оно должно делать. Если государство отбирает у кого-либо его достояние для воспитания его собственных или чужих детей, то оно делает сбор, совершенно не нужный для ограждения прав, следовательно, сбор несправедливый.

На это можно возразить, что ограждение прав детей также лежит на обязанности государства и что вмешательство государства требуется таким ограждением. Совершенно справедливо, что права детей должны быть охраняемы, но дело в том, что пренебрежение воспитания последних не заключает в себе нарушения их прав. Уже неоднократно объяснялось, что то, что мы называем правами, есть не более как произвольные подразделения всем присущей свободы употреблять свои способности. Только то можно назвать нарушением этих прав, что действительно уменьшает свободу, что полагает предел власти, естественно присущей каждому, преследовать предметы своих желаний. Родители, не заботящиеся о воспитании своих детей, не делают подобного нарушения. Свобода упражнять свои способности остается неприкосновенной. Если ребенка не обучают, то этим нисколько не отнимается у него свобода делать все, что он хочет, и поступать так, как он признает за лучшее: подобная свобода – вот все, что требуется естественной справедливостью. Мы должны помнить, что всякое нападение, всякое нарушение прав по существу своему деятельно; всякое же пренебрежение, всякая беспечность и опущение неизбежно бездеятельны. Следовательно, как бы ни было дурно, если родители не исполняют своих обязанностей, как бы сильно это ни порицалось второстепенной нравственностью, но этим не нарушается закон равной свободы; другими словами, такое неисполнение не входит в ту сферу предметов, на которые государство должно обращать внимание.

Если бы нужно было дальнейшее опровержение, то этому может послужить испытание посредством точного определения. Мы только что нашли, что подобное испытание оказалось гибельным