Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

нервной силы, чтобы открыто посмотреть в глаза этому делу. Симпатии к современным им страданиям делают их неспособными правильно оценивать окончательные результаты: подчиняясь непосредственным впечатлениям, они действуют весьма нерассудительно и, наконец, даже жестоко. Мы не сочувствуем нежности матери, которая закармливает своего ребенка лакомствами и, наверное, доведет до того, что он заболеет. Что могло бы быть нелепее милосердия медика, который дал бы развиться болезни в своем пациенте до рокового исхода только потому, что не хотел причинить ему страданий посредством операции? Филантропия, которая предупреждает бедствия в настоящем и тем причиняет большие несчастья будущим поколениям, не менее ложна. Все защитники закона о бедных должны быть причислены к этого рода людям. Горькая нужда есть самый сильный стимул для ленивого, самая могучая узда для безрассудного; и этого-то стимула друзья бедных хотят лишить нищую братию потому только, что он там и сям порождает жалобы. Они слепы к тому факту, что по естественному ходу вещей общество постоянно извергает нездоровых, тупоумных, ленивых, бесхарактерных и бесчестных членов. Эти немыслящие, хотя и благонамеренные люди защищают вмешательство, которое не только мешает очистительному процессу, но еще увеличивает вырождение расы. Они абсолютно поощряют размножение легкомысленных и неспособных людей, предлагая им непременное обеспечение; они мешают размножению способных и предусмотрительных, увеличивая затруднения при содержании семейства. Заботясь о предупреждении в сущности полезных страданий, какими мы окружены, они оставляют потомству постоянно возрастающее бедствие.

Если мы возвратимся к высшей точке зрения, то найдем, что милостыня, вынужденная законом, мешает процессу приспособления еще другим и несравненно более вредным путем. Чтобы приспособиться к общественной жизни, человек не только должен сбросить с себя дикость, но он должен приобрести способности, необходимые для цивилизованной жизни. Прилежание должно быть развито, в умственных силах должны произойти те видоизменения, какие сделают их годными для нового их назначения; но прежде всего должна быть приобретена способность жертвовать незначительным немедленным благом для большего в будущем. Переходное состояние неизбежно должно быть состоянием несчастных. Бедствия должны неизбежно проистекать от несообразности между устройством человека и условиями его жизни. Все зло, от которого мы страдаем и которое непосвященному кажется очевидным последствием той или другой причины, есть не что иное, как неизбежный спутник совершающегося теперь процесса приспособления. Человечество втискивается в неизбежные условия своего нового положения, из него выделываются соответствующие этому положению формы, а проистекающие отсюда несчастья оно должно переносить как умеет. Процесс должен совершиться, и страдания неизбежно следует перенести. Никакая сила на земле, никакой закон, как бы ловко он ни был придуман государственными людьми, никакой всеизлечивающий коммунистический рецепт, ни одна из реформ, какие когда-либо были и будут предприняты, – ничто не уменьшит этих страданий ни на йоту. Они могут быть усилены и часто действительно усиливаются. Предупреждая такое усиление, филантроп имеет перед собой обширное поле деятельности. С подобной переменой сопряжен нормальный размер страданий, который ни в каком случае не может быть уменьшен без изменения самого закона жизни. Всякая попытка его смягчить приведет еще к большему отягощению. Закон о бедных или иное благотворительное учреждение могут лишь отчасти и на время приостановить переходное состояние. Они могут избавить некоторых членов общества от тягостных страданий, сопряженных с преобразованием. В самом счастливом случае эти меры отсрочат страдание, которое все-таки придется перенести. Чаще же всего выходит гораздо хуже: тут разрушается то, что уже было сделано. Нельзя вступиться в естественный ход приспособления без того, чтобы не сделать шага назад. Каждый раз непременно произойдет в некотором размере утрата уже происшедшего приспособления; а между тем рано или поздно все-таки придется пройти весь процесс. После каждого шага назад нужно будет приобретать утраченное и снова переносить сопряженное с этим страдание. Таким образом, закон о бедных не только замедляет приспособление, но необходимо увеличивает сопряженные с ним страдания.

С первого взгляда приведенные выше соображения кажутся одинаково применимыми ко всякого рода помощи, оказанной бедному, т. е. как к добровольной, так и к принудительной. Совершенно справедливо, что ими порицается всякая частная благотворительность, которая дает облагодетельствованным возможность уклониться от неизбежных условий нашего общественного состояния. Против этого ни один благоразумный человек не будет спорить. Всякий должен порицать то беспечное разбрасывание денег, которое довело до совершенства организованную систему нищенства. Этот образ действий создал то положение, при котором ловкое выпрашивание сделалось более выгодным, чем обыкновенная ручная работа; он породил подражание параличу, эпилепсии, холере и бесконечному множеству болезней и уродств; он стал причиной, что устроены особые лавки для продажи и отдачи на подержание различных одежд, приспособленных к обману, и что установилась базарная цена в 9 пенсов за день на детей, возбуждающих жалость. Вышеизложенные соображения относятся исключительно к этой легкомысленной благотворительности. Но они отнюдь не возражают против благотворительности, которая помогает людям стать на свои собственные ноги; они скорее ее поощряют. Помощь, дающая людям возможность самостоятельно обеспечивать себя, представляет обильное поле для проявления человеческих симпатий. Различные случайности дают достаточно жертв для законной деятельности великодушия. Всем павшим по непредвиденным обстоятельствам, всем потерпевшим неудачу по недостатку недоступных для них знаний, разоренным бесчестностью других, страдающим от давно питаемых и неосуществившихся надежд, – всем подобным людям может быть оказана помощь без вреда для какой бы то ни было из сторон. Можно дать случай поправиться даже расточителям, в памяти которых запечатлелись тяжкие перенесенные ими страдания, убедившие их в неизбежности условий жизни, каким они должны подчиниться. Даже и этого рода улучшения человеческих состояний должны до некоторой степени мешать приспособлению; но в большинстве случаев они подвигают дело в одном направлении более, чем замедляют его в другом.

§ 7. Итак, против закона о бедных можно возражать даже тогда, когда он выполняет свое назначение, т. е. уменьшает современные страдания. Но как же смотреть на него, когда мы найдем, что в действительности он ничего подобного не делает, даже не может делать? Это мнение, пожалуй, покажется парадоксальным, но оно заключает в себе несомненную истину. Чтобы убедиться в этом, наблюдатель должен перестать сосредоточивать свое внимание на одной стороне явления – на пауперизме и на оказанном ему вспомоществовании; он должен обратиться к другой – к сборам и к тем лицам, которые в окончательном результате от них страдают. Тогда он найдет, что всякое предположение, будто бедствия уменьшаются благотворительностью, узаконенной парламентом – иллюзия. Это сделается очевидным, если мы объясним влияние сказанного закона на отношение между трудом и его результатами.

В определенное время в руках и в распоряжении средних и высших классов находится известное количество предметов необходимого потребления и предметов, которые можно выменять на это необходимое. Необходимые предметы нужны в известном