Черное озеро (СИ) - К. Разумовская

двухэтажное здание в паре десятках метров от нас. Дом построен из камня, кажущегося молочным в бледном сиянии луны и фонарей, зажженных вдоль тропинок. Я насчитала всего три с той стороны дома, которая была доступна взору с нашей позиции. Приседаю ниже, готовясь рвануть к дому в любую секунду.

— Твой план — ужасен. — шепчет Стивер, поправляя воротник лазурной рубашки, будто бы тот его душит. Воровато оглядываюсь по сторонам. Примерно в ста пятидесяти метрах, на открытом пространстве громоздкий амбар.

Стивер прав — план полнейший отстой.

Снимаю плащ и принимаю из рук рыжего парнишки черную рубашку. Я с трудом стягиваю сорочку через голову. На коже оседает туман. Корсет становится моим экзоскелетом, удерживающим уставшее тело. Амур задумчиво окидывает меня взглядом.

— Хватит. — рычу я, давясь волосами, спадающими на лицо.

— Меня веселит твоя реакция. — ядовито бросает Разумовский, не думая отворачиваться.

— Посмотрись в зеркало и посмейся. — слова срываются с языка раньше, чем я успеваю подумать. Амур поджимает губы и расстегивает рубашку, обнажая исполосованную десятками шрамов грудь.

Надеюсь, я захлебнусь в яде высказываний, прожигающих остатки надежд на хорошие взаимоотношения.

— Тебе смешно? — зло цедит он, наспех переодеваясь в черное.

Холодная ткань скользит по телу. Пуговицы проходят в миниатюрные петельки не сразу, но благодаря моей виноватой сосредоточенности процесс изрядно упрощается.

— Пора. — Стивер дрожащей рукой глядит на маленький серебряный циферблат, болтающийся на цепочке. Пальцы мальчишки дрожат, когда он прячет часы в карман пальто Разумовского. Амур кивает. Кладёт горячие ладони мне на плечи и указывает на дом. Пара солдат, приставленных охраной, патрулирующей двор знатного семейства, замирают. Из амбара выходит три лошади, одна за другой топча желтую траву. Кони недовольно ржут, разбредаясь по лужайке. Охранники бегут к животным, которых, с каждым мигом становится больше. Силуэты солдат едва видно за множеством вишневых деревьев, натыканных повсюду. Кони десятками покидают стойла и мечутся, ломая вишневые деревья. Завязываю длинные края рубашки в узел и прячу его за широком поясом штанов.

— Как ты выберешься оттуда, если что-то пойдёт не так? — обеспокоенно тараторит Стивер, кусая губы до крови.

Мне бы самой знать.

Отворачиваюсь. Пожимаю плечами и беззаботно шепчу Стиверу, стоящему за спиной:

— Не беспокойся об этом. Я же не парюсь.

Пора.

Я и Стивер срываемся с места. Бока сковывают удушающие объятия холода, отдающегося болью в ребрах. Двигаюсь так быстро, как только могу. Трава сырая и не издает ни звука под ботинками. Лошади ржут впереди, покидая конюшню. Стивер достигает первого фонаря за пару минут. Фитиль тухнет под пальцами Ландау. Я преодолеваю ровно половину расстояния между нашим укрытием и стеной дома, когда меня догоняет Амур. Разумовский грубо хватает меня за предплечье и я, в попытках увернуться, поскальзываюсь и проезжаю на заднице пару метров. Второй фонарь гаснет, оставив третий отбрасывать тусклый свет в одиночку. Теплые лучи теряются в тумане. Таком густом, будто кто-то уронил облако на землю. Стивер добирается до последнего фонаря, когда я поднимаюсь, игнорируя помощь Амура и почти добегаю до стены.

И гаснет свет.

Ставлю ногу на сцепленные в замок ладони Амура.

— Какого беса ты творишь? — шипит на ухо он и подбрасывает меня вверх.

Я и сама не знаю.

Цепляюсь пальцами за деревянный подоконник, чувствуя, как ломаются ногти. Подтягиваюсь, с трудом сдерживая вой и рыдания от боли в боку. Я забираюсь, крепко вцепившись в оконную раму. Отсюда открывается отличный вид на, по меньшей мере, пятнадцать лошадей, гарцующих меж облетевших деревьев вишни. Охранники бегают за ними, перекрикиваясь. Вытаскиваю из кармана связку отмычек, любезно прихваченных с собой Катунем. Они едва слышно звякают, когда я поддеваю край рамы от форточки. Не заперта.

Я готова поклясться, что слышала шепот Амура, говорящего мне быть осторожной. Не смотрю вниз, преодолевая, как мне кажется, невообразимое желание это сделать. Пролезаю в форточку с легкостью. Опыт, что даровали мне десятки вскрытых дач в Подмосковье, пригодился. Стою по другую сторону окна, не дыша.

Амур был прав в своих догадках — это рабочий кабинет госпожи Емельяновой.

Осматриваю едва освещенную комнату. Глаза быстро привыкают к потёмкам. Куча шкафов и письменный стол. Картина за спиной стула с неясными силуэтами. Замечаю резную дверь и направляюсь к ней. Пол выложен темной древесиной. Паркет не издаёт ни звука. Преодолеваю расстояние от окна до двери за считанные секунды. Шарю пальцами в поисках замка и нахожу лишь хилую щеколду. Запираюсь и лишь теперь могу впустить в свои легкие немного спертого воздуха. Здесь пахнет деревом и травами.

Покажи себе, что ты чего-то стоишь. Забудь про проклятого Амура. Ты никогда не добьешься его расположения, но это не значит, что ты должна перестать уважать себя.

Бросаюсь к шкафам, расставленным вдоль стен, огибая громадный стол, начищенный до блеска. Судорожно дергаю за все ручки, и они с легкостью высвобождают ящички, заполненные бумагами.

Мне нужен закрытый ящик.

Раз уж это чертежи какого-то инженерного чуда, что обладает репутацией неприступной крепости, то такое, наверняка, должно храниться под семью печатями.

Задачка как раз для меня.

Нахожу нужный мне ящик, когда со всей силы дергаю за резную деревянную ручку у самого пола. Кисть едва не выпадает из сустава. В ход идут отмычки. Ощупываю замочную скважину, прикидывая, какое из моих приспособлений подойдет наилучшим образом. За стеной слышатся неторопливые шаги.

— Что там происходит? — слышится заспанный мужской голос. Сердце пропускает удар. Кровь шумит в ушах.

Нет. Нет! Я не могла попасться!

Замок поддается, и я медленно, едва позволяя себе вздохнуть, вытягиваю ящичек на себя.

Пала смертью храбрых. Уверена, им даже похоронить от меня будет нечего.

— Кажется, пара лошадей сбежало. — невозмутимо отвечает другой мужчина, зевая. Шаги удаляются, растворяясь в ночной тишине коридора. Выуживаю бумаги, едва различая на листах резкие прямые линии.

То, что нужно.

Собираю бумаги и аккуратно сворачиваю их в узкую трубку. Кончики пальцев пачкают светлые листы кровью. Впихиваю бумагу в штанину, закрепляя верхнюю часть кожаным ремнем. Остальные документы, аккуратно перевязанные шершавой веревкой, несу в руках. Бесшумно убираю ящик на его место, параллельно этому запихивая отмычки в глубь кармана. Когда я подхожу к окну, то замечаю всего трех рыжих коней, беснующихся после амбара. Забираюсь на подоконник и выбираюсь из кабинета мадам Емельяновой. Амур выдыхает, завидев меня снаружи.

Или не он?

Я не вижу ничего дальше своего носа. Туман, словно прожорливый монстр, окутал тропинки. Наверное, Стивер и Катунь где-то рядом. Улыбаюсь, чувствуя себя безоговорочным победителем, как вдруг кто-то дергает за дверную ручку кабинета.

Рано радоваться.

Прыгаю, не разбирая куда, и ловят ли меня