Черное озеро (СИ) - К. Разумовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может они нашли тело?
Инесса устало откидывается на спинку стула, закрывая лицо руками. Поднимаюсь из-за стола и, налив две чашки травяного чая, сажусь обратно. Амур вс это время наблюдает за нами прислонившись к печи. Инесса, кажется, не заметила моего отсутствия. Подвигаю к ней кружку, и она оживает. Отпив немного, воровка шепчет:
— Почему не спишь?
Этот вопрос показался мне философским.
Не сплю от того, что умертвила человека, что желал мне помочь. Потеряла покой, ибо никогда его не знала. Мне не спится от того, что желаю спиться и никогда не просыпаться.
— Выспалась. — вру я, отпивая кипяток из чашки. Подтягиваю рукава простого домотканого платья, в надежде на то, что за ними не будет видно трясущихся рук. И следов крови, которые я с остервенением царапала ногтями в бане.
— Девушки, думаю, вам нужно выпить. — зевает Разумовский. Он потирает шрамы на шее, и я отмечаю, что Инесса вернулась с ночной вылазки в чужой рубахе.
Я хочу чувствовать себя такой же сильной и независимой как они.
— Поддерживаю. — хрипит Инесса, все так же закрывая лицо руками. Амур задерживает на ней взгляд и поджимает губы.
— И побольше. — поддерживаю я, осушая третью кружу. Под конец чай совсем горький. Кривлюсь.
— Еще мне нужно в баню. — вымученно хнычет Инесса, убирая слипшиеся кудри с лица.
Что если она каким-то образом найдет труп?
Выпрямляюсь и лавка подо мной жалобно скрипит.
— Это приглашение? — усмехается Зверь, прохаживаясь по кухне. Инесса поднимается с места и неспеша бредет к двери.
— Ну уж нет. Тебя и так слишком много в моей жизни.
Инесса говорит это не оборачиваясь, но в ее голосе слышится неудержимое веселье. Демон Трех Дорог закатывает глаза, опираясь обветренными руками на стул, где мгновение назад сидела воровка.
— Почти обидно. — кривлялся Разумовский, складывая руки на груди.
— Почти — не считается. — беспечно бросила напоследок Инесса, исчезая в темноте коридора. Подношу к губам чашку. Она оказалась пуста, за исключением темных размокших листьев и цветов ромашки. Зверь сел напротив и с выжиданием уставился на меня.
Он все знает. Он не может знать об этом.
Я отставляю кружку, откидываясь к холодной кирпичной стене. Руки начинают дрожать, вспоминая тепло сморщенной кожи под кончиками пальцев. Разумовский продолжает терпеливо ждать.
Я все это себе придумала. Он ни о чем не подозревает.
Вздыхаю, изображая усталость. Стараюсь выглядеть спокойной. Подтягиваю рукава, закрывая запястья.
Что если все, что о нем говорят — правда? Быть может, он видит всю ту кровь, коей запачканы мои руки?
Разумовский усмехается собственным мыслям, поправляя смоляные волосы, спадающие на глаза. Зверь усаживается поудобнее и, сложив ладони в замок, кладет на них голову.
— У тебя талант. Хладнокровие — не то, чем обычно славятся дамы. Расчетливость и, редко, жестокость — да, но совершенно не то, что ты показала в Диких землях.
Сначала я затаила дыхание от охватившего меня ужаса, но потом расслабилась. Пусть думает, что я переживаю от того, как без задней мысли рубила безумцев по пути сюда. Согласно киваю, не находя нужных слов. Амур поджимает губы, раздумывая.
— Сожалеешь?
Глупый вопрос.
Перед глазами проносятся осенние поездки в леса с отцом, когда он охотился с Макаровым. Я убила друга семьи ради Малена Распутина, который меня искалечил.
— Нет.
— Занятно. — протягивает Демон, делая для себя выводы. — Думал, княжна не должна с упоением убивать людей.
Меня злят его слова. Что ему вообще может быть известно о жизни знати? Если он служил царю — это не значит, что он благородного происхождения.
Выхожу из-за стола и поспешно иду к двери, зло бубня под нос:
— Я никому ничего не должна.
— Твоя стойкость похвальна. Но будь осторожна, когда убиваешь хозяина дома. Даже если делаешь это для Смертников.
Замираю в дверном проеме, не решаясь пошевелиться. Он знает. Медленно оборачиваюсь, стараясь сохранить безразличное выражение на лице. Это сложно, ведь я буквально чувствую, как кровь отливает от щек. Амур вальяжно развалился на стуле, с высоты своего опыта глядя на меня.
— Поздравляю, маленькая княжна, теперь ты почетный член Смертников. Обогнала Идэр, хоть это и не сложно.
Его слова льстят и ранят одновременно. Возможно, меня убивает его безразличие к бездне, разразившейся внутри меня.
— Если я захочу, так?
— А разве ты не хотела, когда убивала старика?
Я никогда не думала о том, что хочу стать частью Смертников. Я уже чувствовала себя полноправным участником нашего маленького тайного общества.
— Я хотела поскорее закопать его. И забыть. — честно признаюсь, потирая вспотевшие ладони. — Как ты узнал?
— Попила из пустой чашки, дергаешься, постоянно прикрываешь руки и сутулишься, пытаясь не привлекать к себе внимания.
Он чеканит каждое слово как приговор.
Убийца.
Убийца.
Убийца.
Сглатываю ком, вставший поперек горла и гордо задираю подбородок. Плевать, что он думает. Я уже не ребенок, чтобы он мог отчитывать меня за проступки. Если я и виновата, то не собираюсь бежать от наказания. Я приму его, каким бы оно не было.
«Ты в ответе за каждое сказанное тобой слово, а за непроизнесенное вслух — вдвойне.» — всплывают в памяти слова отца. Единственное путное наставление, никак не связанное с замужеством, ведением хозяйства или игрой на виоле.
Амур усмехается и мотает головой в сторону шкафа.
— Возьми бутылку. Тебе нужно успокоить нервы.
Не могу сдвинуться с места. В голове всё смешалось.
— И все?
Говорю громче, чем следовало. Зверь непонимающе хмурится.
— А чего ты ждала?
— Наказания.
Треплю края рукавов пальцами. Разумовский удивленно вскидывает брови, но его лицо смягчается. Сейчас он напоминает мне Керулена Лихтенштейна, принца Меряны. За тот короткий срок, что он пробыл в гостях в отчем доме, я не раз видела, как из недовольного его лицо быстро смягчалось, когда он встречал Ардон.
— О, маленькая княжна, ты и сама отлично с этим справляешься.
Открываю дверцу шкафчика и беру бутылку с мутной жидкостью внутри. Всего за пару шагов оказываюсь в дверях.
— Ты его знала.
Не вопрос. Данность.
Я промолчала.
Молчание — тоже ответ.
Шагая в свою комнату под одобрительным взглядом Зверя, я понимаю, что глупое желание стать таким как он перевешивает страх.
Я сделала то, что должна. Может, не лучшая идея — равняться на убийцу царевича, но я никогда не поступала правильно. С чего бы пытаться начать сейчас?
По пути, чувствуя, как руки начинают дрожать с новой силой, отпиваю немного горючки. Потом еще немного. В комнате,
