Ласточкин крик - Ахмет Умит

И все-таки он удивил меня – в его взгляде читалось уважение.

– Вы правильно мыслите, Невзат-бей, но ничего не понимаете. Истина значительно проще, чем ее пытаются расписать в умных книжках. Да, зло изначально жило во мне, но и в вас оно присутствовало. Я далек от того, чтобы утверждать, будто зло поселилось во мне в результате каких-то событий, а раньше я был ангелом, – вовсе нет.

Мне понравилась его откровенность, и я захотел продолжить разговор.

– Вы правы, пороки либо есть, либо их нет. Все дело в том, может ли человек противостоять порокам. А знаете, я вам соврал. На самом деле мне интересно, как складывалась ваша жизнь до того, господин прокурор, как вы стали убийцей.

Он смерил меня взглядом, пытаясь понять, к чему же я веду. Его уверенность в том, что он контролирует ситуацию, испарилась, но через секунду он разразился громким смехом.

– А вот и знакомые техники допроса! Не напрягайтесь, господин комиссар, я и так вам все расскажу. Мне это надо не для того, чтобы очистить совесть, – я по-прежнему уверен, что все делал правильно. Просто я хочу с вами пообщаться как с человеком, который очень хорошо знает эту жизнь… – Его взгляд упал на Хаяти. – Он нас слышит, к сожалению. Но он не заслуживает участвовать в нашей прекрасной беседе. – Прокурор нахмурился и поднялся со стула. – Прошу прощения, но пока он нас слушает, я говорить не смогу.

Он вновь подошел к столику, я прищурился и увидел на нем два пистолета: один мой, другой – его. Прокурор взял свой, двинулся к Хаяти и без малейшего сомнения приставил ствол к его виску. И нажал на курок – я даже не успел ничего сказать. Хаяти умер мгновенно.

Надир и бровью не повел, он вел себя так, словно убийство было для него будничным делом. Но я знал, что с его стороны это игра. Он просто пытался привлечь мое внимание. Все в его манере говорило: «Заметьте меня! Я хочу, чтобы вы знали, какой я особенный!» Конечно, я заметил и, конечно, я понял, что передо мной совершенно особенный маньяк. Но я бы никогда этого не показал. Однако, останься я равнодушным, он бы понял, что я притворяюсь.

– У него было двое детей, – произнес я, чуть наклонившись. – Две дочки-близняшки.

Надир, встав передо мной, пожал плечами.

– Множество детей живут без отцов. – Он с отвращением посмотрел на убитого. – А этот к тому же был торговцем органами. – Его светло-карие, похожие на соколиные, глаза внимательно меня изучали. – Не все люди одинаково ценны, господин старший инспектор. Давайте отбросим эти условности и нелепости. Есть полезные индивиды, а есть бесполезные. Убивать бесполезных – не возбраняется. А с точки зрения гуманитарных ценностей, устранять их полезно. Это как выпалывать сорняки в красивом саду… – Он указал дулом пистолета на Хаяти. – К примеру, от смерти этого типа человечество ничего не потеряло, наоборот, освободилось место для кого-то другого. Кислород, знаете ли, конечная вещь, и каждый человек, потребляя его, наносит вред природе. Так что я оказал большую услугу миру, в котором мы живем, – воздух стал чище.

Заметив, что я смотрю на пистолет, он, как мне показалось, смутился.

– Прошу прощения, только не подумайте, Невзат-бей, что я пытаюсь угрожать вам. О нет, вы – другой человек.

Он снова сел на стул, попробовал убрать пистолет в карман, но что-то помешало. Он повозился и вынул телефон.

– Не взыщите, господин комиссар, но ваш мне пришлось выбросить. Ваши помощники постоянно названивали. Честно скажу, я бы с радостью ответил… может быть, не Али, но Зейнеп-ханым уж точно, однако это было бы большой глупостью с моей стороны. Кроме того, по сигналу можно было бы отследить, где мы находимся. Поэтому я выкинул его по дороге.

Пока он перекладывал мобильник в другой карман, я подумал: хорошо, что ребята звонят. Значит, они беспокоятся. Мой взгляд упал на настенные часы. На них было 22:32. То есть прошло два с половиной часа, может, чуть больше, с того момента, как я уехал из офиса Альпера. Ребята меня найдут, я не сомневался в этом, но, чтобы они меня нашли, требовалось время, поэтому следовало затянуть разговор.

Я кивнул в сторону кармана с пистолетом:

– Вы из него убивали педофилов пять лет назад?

Он снова вытащил оружие.

– Да… Это пистолет моего отца. Он был полковником. Умер, когда мне исполнилось два года. Его убили террористы в Ширнаке [75], напав из засады. – Он нежно посмотрел на пистолет. – Не знаю, сколько жизней он оборвал раньше, но жизнь Зекаи, вот этого вот подонка, – Надир кивнул на Хаяти, – его отморозков-охранников и тринадцати педофилов унес именно он.

Тринадцать? Была еще одна жертва?

– Первого педофила убил не я. Очень бы хотел, но не смог. – Он повернул голову и посмотрел на семейную фотографию. – Первого педофила убила моя мать, доктор Мукаддес-ханым. Она была отличной матерью, прекрасным врачом и хорошим человеком. Удивительная женщина, которая никогда не прощала тех, кто причинял вред ей самой или ее ребенку. – Голос его стал грустным, глаза увлажнились. – Я слышал, что мой отец был человеком невероятной храбрости, но для меня круче мамы никого не существовало. Ни любовь, ни семья, ни планы на будущее не могли ей помешать. Она никогда не опускала руки, всегда была сильной, до самого конца. Всю жизнь я пытаюсь походить на нее. – Я видел, что он действительно гордится собственной матерью, но он явно нуждался в одобрении, потому что спросил: – Вы думаете, у меня получилось?

Я пожал плечами.

– Откуда мне знать, каким вы были раньше. Так что и судить, получилось или нет, не могу. – Я перевел взгляд на фотографию. – Но, насколько я понимаю, с матерью у вас все было хорошо, видимо, вас растили в любви…

Выражение лица Надира смягчилось.

– Мама очень меня любила и всегда обо мне заботилась. В детстве я не знал никаких печалей, если не считать смерти отца. Но его место скоро занял отчим, Мюшфик-бей. – Рот прокурора скривился в ироничной улыбке. – А тот любил меня настолько сильно, что в определенный момент даже перепутал с матерью…

Да, как мы и предполагали, Слепой Кот в детстве подвергся насилию.

В этот момент в кармане Надира зазвонил телефон.

– Кто это так не вовремя? – Он нахмурился. – Да это же ваша Зейнеп. С чего бы?

Это был шанс.

– Я сказал ей, что поехал к вам.

– Вот как? – занервничал Надир, но потом взял себя в